Читаем Логике научного исследования полностью

лежит сомнению тот факт, что вовсе не успешная демаркация науки и метафизики является действи-

тельной целью позитивистов. Они, скорее, стремятся окончательно упразднить3 и уничтожить мета-

физику. Однако, как бы там ни было, мы каждый раз обнаруживаем, что все попытки позитивистов

уточнить значение выражения «имеющий значение» приводят к одному и тому же результату — к

такому определению «имеющего значение (осмысленного) предложения» (в отличие от «бессмыс-

ленного

*3Ните D.Inquiry Concerning the Human Understanding and Concerning the Principles of Morals, 1748—1751.

Oxford, Clarendon Press, 1902 [русский перевод: Юм Д.Соч. в двух томах, т. 2. М.: Мысль, 1965, с. 169]. Таким

образом, Юм, подобно Сексту Эмпирику, осудил свое «Исследование о человеческом познании» на последней

его странице точно так же, как впоследствии Витгенштейн на последней странице своего «Трактата» осудил

свое собственное сочинение (см. примечание 2 к разделу 10).

3Carnap R.Die physikalishe Sprache als Universalsprache der Wissenschaft // Erkenntnis, 1932, Bd. 2, H. 5, S. 219

и далее. Ранее сходным образом слово «бессмысленный» употреблялось Миллем, * без сомнения, под влиянием

О. Конта (Comte A.Early Essays on Social Philosophy. Ed. by H. D. Hutton.London, 1911, p. 223). См. также мою

книгу: Popper K. R.The Open Society and Its Enemies, v. 1—2. London, Routledge, 1945, примечание 51 к главе 11

[русский перевод: Поппер К. Р.Открытое общество и его враги. Тома 1-2. М.: Культурная инициатива, 1992, т.

2, с. 345—348].

32

псевдопредложения»), которое просто повторяет критерий демаркации, свойственный отстаивае-

мой ими индуктивной логике.

Такое положение вещей ясно «обнаруживает себя» в воззрениях Витгенштейна, по мнению кото-

рого каждое имеющее значение высказывание должно быть логически сводимо4к элементарным (или

атомарным) высказываниям, которые он понимает как описания или «образы действительности»5

(кстати, такая характеристика, по его мнению, относится ко всем имеющим значение высказывани-

ям). Отсюда совершенно очевидно, что витгенштейновский критерий осмысленности совпадает с ин-

дуктивистским критерием демаркации, при условии, что мы заменяем используемые в последнем

случае слова «научный» или «законный» на «имеющий значение». Таким образом, именно нерешен-

ность проблемы индукции обусловливает полнейший провал попыток позитивистов решить пробле-

му демаркации. В своем стремлении уничтожить метафизику позитивисты вместе с ней уничтожают

и естественные науки, так как законы науки точно так же, как и метафизические утверждения, несво-

димы к элементарным высказываниям о чувственном опыте. При последовательном применении вит-

генштейновского критерия осмысленности приходится отбрасывать как не имеющие значения те са-

мые законы природы, поиск которых, по словам Эйнштейна6, является «высшей задачей физика».

Эти законы, по критерию Витгенштейна, ни в коей мере не могут приниматься в качестве подлинных, или правильных, высказываний. Попытка же Витгенштейна показать, что проблема индукции являет-

ся пустой псевдопроблемой, была описана Шликом*4

4 Wittgenstein L.Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul, 1922 [русский перевод: Витгенштейн Л.Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958, утверждение 5].* Поскольку все сказанное было

написано в 1934 году, я, конечно, рассматриваю здесь только«Логико-философский трактат» Витгенштейна.

5 Wittgenstein L.Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul, 1922 [русский перевод: Витгенштейн Л.Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958, утверждения 4.01, 4.03, 2.21].

17

6 Ср. примечание 1 к разделу 2.

*4Идею трактовки законов науки как псевдосуждений и решение на этой основе проблемы индукции Шлик

приписывает Витгенштейну (ср. мою книгу: Popper К. R.The Open Society and Its Enemies, London, Routledge, 1945, примечания 46, 51 и след. к главе 11 [русский перевод: Поппер K.P.Открытое общество и его враги. Тома

1-2. М.: Культурная инициатива, 1992, т. 2, с. 340-342, 345-348 и след.]). Однако эта идея значительно старше.

Она органически связана с инструменталистской традицией в философии, которую можно проследить уже у

Беркли и даже ранее (см., например, мои работы: Popper K. R.Three Views Concerning Human Knowledge // Lew-is H. D.(ed.). Contemporary British Philosophy: Personal Statements, v. 3. New York, Macmillan, 1956, p. 355-388; опубликовано также в: Popper K. R.Conjectures and Refutations. The Growth of Scientific Knowledge. London, Routledge and Kegan Paul, 1963, глава 3 [русский перевод: Поппер К.Логика и рост научного знания. М., Про-

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия
Философия

Доступно и четко излагаются основные положения системы философского знания, раскрываются мировоззренческое, теоретическое и методологическое значение философии, основные исторические этапы и направления ее развития от античности до наших дней. Отдельные разделы посвящены основам философского понимания мира, социальной философии (предмет, история и анализ основных вопросов общественного развития), а также философской антропологии. По сравнению с первым изданием (М.: Юристъ. 1997) включена глава, раскрывающая реакцию так называемого нового идеализма на классическую немецкую философию и позитивизм, расширены главы, в которых излагаются актуальные проблемы современной философской мысли, философские вопросы информатики, а также современные проблемы философской антропологии.Адресован студентам и аспирантам вузов и научных учреждений.2-е издание, исправленное и дополненное.

Владимир Николаевич Лавриненко

Философия / Образование и наука
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука