Лонг-Айленд

— Этой дороги нет на вашей карте, — сказал старик. — Я помню этот участок. Его закрыли несколько лет назад. Она и раньше была всего лишь тропинкой ведущей на старую рыболовную пристань. Видите, вот этот участок, мистер Хансен? Раньше принадлежала одному из самых первых переселенцев острова.

Китобойная история

На лобовое стекла старого кадиллака одновременно упало несколько капель. Сквозь приспущенное окно в лицо ударил сильный напор ветра.

— Лучше подними окно, Максим, — хмуро произнес старик.

— Вы знаете это место, верно?

Норманн Уилсон кивнул. Обе его руки крепко сжимали тонкий как сигарета руль.

— Эта часть острова стала заселяться одной из первых. Еще в семнадцатом веке тут начали появляться первые рыбацкие домики.

— Китобойный промысел? — уточнил пассажир.

Старик кивнул и продолжил:

— Вообще первыми китобоями были коренные жители острова. Они быстро смекнули ту ценность, которую несет им мясо и особенно жир, используемый переселенцами. Именно на торговле жиром и строились их первые отношения с европейцами. Киты часто выбрасывались на местные пляжи и изначально индейцам даже не нужно было отправляться на охоту. Океан сам снабжал их всем необходимым. Со временем колония поселенцев росла, китового жира не хватало, что сказывалось на его цене. Недовольные высокой стоимостью, переселенцы медленно начинали осваивать китобойный промысел. Они строили большие корабли с трюмом, в котором хранились бочки. К слову говоря, команда, как правило, полностью состояла тогда или из афроамериканцев или из индийцев. — Норманн Уилсон взглянул на скрестившего руки на груди Максима и включил печку. — Так продолжалось около двух веков. К началу двадцатого века китобойный промысел начал приносить все меньше денег, медленно наступила другая эра. К тому же, охота на китов была достаточно затратным и долгим занятием. Корабль мог несколько лет блуждать в океане, пока не будут заполнены жиром все сорока галлонные бочки в трюме. Экономически это стало не выгодным, и все больше китобоев начали переключаться на более легкие виды рыбалки.

— Та заброшенная пристань принадлежала когда-то одному из них?

— Да, — кивнул старик. — Этого человека звали Дресс Ван Солтон, он был потомственным китобоем. Вам нужно понимать, Максим, что этой истории больше ста лет. Эта даже уже скорее легенда нежели история. Я слышал ее лишь в детстве от отца, в качестве своего рода страшилки на ночь.

Максим с внимательным видом слушал рассказ старика:

— Как я уже говорил, в начале двадцатого века китобойный промысел приносил все меньше денег. Тем не менее Ван Солтон был одним из тех охотников, кто добрую половину своей жизни провел в океане и скопил достаточно средств, чтобы спокойно встретить старость на корабле. После того, как его супруга погибла при родах вместе с ребенком, он стал еще больше времени проводить на охоте вместе со своей верной командой. Его корабль отплыл с побережья Лонг-Айленда в 1935 году. Только спустя три года к берегу прибилась шлюпка, в которой лежало бездыханное тело Ван Солтона. На его груди спал ребенок. В кармане кителя было подписанное письмо, в котором говорилось, что ребенка зовут Руд и он сын Дресса Ван Солтона.

— Ребенок выжил? — тут же отреагировал Максим.

— Он был в плохом состоянии, но его смогли вынести. Так как родных у Ван Солтона не осталось, мальчика отправили в престижный интернат. Когда мальчик стал совершеннолетним, он унаследовал поместье Ван Солтона и все его состояние.

— Что стало потом?

— Мальчик быстро освоился, — сухо ответил старик. — Он стал частым гостем во многих злачных местах города. С годами поместье Ван Солтонов превратилось в приют наркоманов и маргиналов общества.

— Но почему поместье заброшено? — поинтересовался Максим.