Лотос

Внутри все сжимается от беспокойства, тревога сильнее, чем когда-либо. Я отхожу назад, в кусты, а затем начинаю выглядывать из-за толстого ствола дерева. Веллингтон и мальчик неторопливо подходят ко мне, и как только они оказываются в нескольких футах от меня, Веллингтон тихо ругается:

– Черт, я забыл свой бумажник на игровой площадке. Подожди здесь, Оливер, – приказывает он. Темные глаза на секунду встречаются с моими сквозь черноту ночи – смертный приговор. – Я сейчас вернусь.

– Да, хорошо.

Оливер пинает камень и вздыхает, оглядывая темную боковую улочку. Проходят мгновения, подстраиваясь под мое бешено колотящееся гребаное сердце, когда Оливер начинает напевать мелодию «Puff the Magic Dragon». То же самое сердце, холодное и мертвое, сжимается при воспоминании о том, как мы с Томми вместе читали книгу у камина, пока песня звучала из нашего кассетного проигрывателя.

Эта песня всегда доводила меня до слез, и я с ужасом ждал того дня, когда Томми вырастет и променяет свой конструктор «Лего» на игры «Нинтендо» и экшен-фигурки на катание на скейтборде со своими приятелями.

Теперь же… Я бы все отдал, чтобы посмотреть, как он растет.

Я обильно потею, влажный июльский воздух, спертый и густой, сдавливает мои легкие, как петля. Я вытираю лоб тыльной стороной перепачканной в грязи ладони, подавляя нерешительность и приступая к действию.

Подбородок Оливера вздергивается, когда хрустит ветка, его бесцельное мычание уносится с очередным порывом горячего воздуха.

– Привет?

Я действую быстро, ловлю испуганный взгляд его бордовых глаз, прежде чем набрасываюсь на него, одной рукой обхватывая его за талию, а другой заглушая его вопль своей ладонью.

– Ш-ш-ш, все в порядке. Будь тихим и перестань дергаться. – Пока я тащу мальчика до машины, его ноги скользят по камням и грязи. В итоге, запихнув нас обоих на заднее сиденье, я захлопываю дверцу. Затем защелкиваю защищающие от детей замки и достаю с пола свою сумку с веревкой. – Я сделаю это быстро, малыш. С тобой все будет хорошо.

– Кто вы такой? Где мой отчим?

– Он хотел, чтобы я отвез тебя в кое-какое совершенно особенное место. Но тебе нужно быть хорошим мальчиком, договорились?

За пыльными окнами вспыхнул еще один фейерверк, осветив выражение ужаса в глазах маленького мальчика.

– Мне… Мне страшно, мистер. Я не думаю, что хочу идти.

– Ты должен. Это действительно приятный сюрприз. – Зажав в зубах перочинный нож, я пытаюсь связать руки парнишки за спиной, веревка туго и неумолимо врезается в его нежную кожу. Капли пота стекают вниз, оседая на его пальцах. – Ты не должен издавать ни звука, или мне придется заткнуть тебе рот кляпом, – твердо говорю я ему. – Просто сиди сложа руки и наблюдай за фейерверком, пока мы не приедем, хорошо?

Он соглашается робким кивком. После этого я забираюсь на водительское сиденье и шарю по карманам в поисках ключей, готовясь к дороге на ферму, которая расположена в пятидесяти километрах отсюда.

Это долгая, болезненная поездка.

Парень ведет себя тихо, как ему и было сказано, и я ненавижу это.

Почему он не мог ослушаться? Почему он не мог быть маленьким засранцем и попытаться выцарапать мне чертовы глаза? Тогда это было бы намного проще.

– Все в порядке, малыш. Все будет хорошо, – бормочу я, больше для себя, в то время как мои пальцы сжимают руль мертвой хваткой. Я кручу колесико громкости на радио, отчаянно желая отвлечься, и в итоге радуюсь, когда раздается свежая мелодия шестидесятых.

Поднимая взгляд к зеркалу заднего вида, я наблюдаю, как Оливер смотрит в окно большими, растерянными глазами, полными слез. Он молчит, но дрожит, и я начинаю во всем сомневаться.

Но как я могу теперь повернуть назад? Я уже вляпался в это. Мне заплатили половину денег, парень видел мое лицо, и угроза Веллингтона не выходит у меня из головы…

«Эрл сказал мне, что ты чистюля и тихоня, так что я не сомневаюсь, что все пройдет хорошо. Но просто чтобы внести ясность – если мой пасынок сбежит, уверяю, последствия будут плачевными для тебя. Я не чистоплотен и не спокоен, – сказал Веллингтон перед тем, как покинуть мой дом два дня назад. Он остановился в дверях, прищурив глаза и уродливо ухмыляясь. – И мальчик все равно умрет, так что не стройте из себя героя, понятно?»

Я кивнул, медленно и уверенно.

«Тебе не нужно беспокоиться об этом».

«Хорошо. – Он фыркнул. – Больше всего на свете я ненавижу незавершенные дела».