Лотос

Сидни корчится на месте, все ее тело дрожит от слез и ужаса, когда она безуспешно пытается вырваться.

– Я вытащу нас отсюда, – говорю я ей, удерживая ее взгляд своим. Крошечные искры, которые я обычно вижу в отражении, превратились в пепел. – Я спасу тебя. Я всегда спасаю тебя.

Холодный металл револьвера целует мой подбородок, возвращая мое внимание к Трэвису. Раздается веселый смех, когда он начинает постукивать дулом пистолета по моей челюсти.

– Ах да, – легко произносит он с ухмылкой на лице. – Твои комиксы. У тебя всегда было очень яркое воображение, Оливер.

– Пожалуйста, не причиняй ей вреда, – умоляю я, дергая за веревки. – Боже, пожалуйста, отпусти ее.

– Я уважаю твою благородную просьбу, но, боюсь, мне придется отклонить ее.

Волна защитного гнева захлестывает меня, достигая кульминации в яростном рычании, срывающемся с моих губ. Я пытаюсь броситься на него, но Трэвис переворачивает пистолет в руке так, что приклад врезается мне в челюсть, оставляя кровавую струйку на простыне.

Сидни разражается еще более подавленными криками, кровать сильно трясется из-за нее. Она выкрикивает мое имя сквозь скомканную бандану у себя во рту, и, боже мой, я ничего так не хочу, как облегчить ее страх и боль, смыть поцелуями потеки слез, блестящие на ее скулах.

Трэвис встает с кровати, пистолет все еще направлен на меня.

– Уверяю вас, совсем не на такой праздник я рассчитывал, когда проснулся этим утром, – протягивает он, поднимая одну руку в притворной защите. – На самом деле, я надеялся, что до этого вообще не дойдет.

– В чем дело? Почему ты напал на нас? – требую я ответ сквозь стиснутые зубы, грудь тяжело вздымается.

Его усталый вздох доносится до нас, когда он чешет голову оружием.

– Тебя не должно здесь быть, Оливер, – отвечает Трэвис. – И я хотел бы вернуть этого труса к жизни, просто чтобы снова вышибить ему мозги за то, что он оставил на меня весь это беспорядок.

– Брэдфорд.

– Да, Брэдфорд. Рэй Форд, человек, которому я по глупости доверил решить мою проблему.

Я качаю головой от замешательства.

– Я не понимаю.

– Полагаю, так и есть, – говорит он с нерешительным смешком. – Представьте мое удивление, когда сын сообщил мне, что твои воспоминания были стерты начисто. Я был чертовски уверен, что ты выболтаешь мои секреты своей маленькой подружке о том, что видел в тот день. Я думал, что со мной покончено. Черт возьми, я даже собрал свои чемоданы, готовый начать все сначала в Белизе под новеньким псевдонимом.

Трэвис подходит ко мне, приставляя приклад пистолета к моей голове сбоку. Я морщусь, презрительно шипя.

– Ты напал на нее.

Его плечи безразлично пожимаются, прежде чем он отстраняется, пережевывая кусочек жевательной резинки.

– Это не входило в мои планы. Я по возможности избегаю необходимости пачкать руки, но я должен был убедиться, что она ничего не знает.

– То есть ты решил выбить из нее ответы?

Трэвис мерит шагами спальню, невозмутимый и собранный.

– Я собирался только поставить жучок на ее компьютер – я как раз устанавливал подслушивающее устройство, когда ей приспичило сунуть свой нос куда не следует. Она вынудила меня, прямо как и сейчас.

– Боже мой, послушай себя, – выплевываю я, его грубые слова сплетают комок страха у меня в животе. – Никакая тайна или неосмотрительность не стоят этого.

– Ты такой наивный, сынок, – язвит он.

– Я тебе не сын. – Слушая его тираду, кусочки мозаики начинают вставать на свои места, и каким бы умным я себя ни считал, я не могу поверить, что никогда не замечал ни одного из признаков. – Гейб сказал мне, что в последнее время ты проводишь с ним больше времени. Ты следил за мной, используя своего собственного сына для получения информации.

Его ехидная ухмылка служит мне ответом.

– Ты хотел, чтобы я жил с тобой, чтобы присматривать за мной… таким образом я был бы у тебя под пальцем, и ты мог бы следить за восстановлением моей памяти.

Трэвис отвечает резким смешком, подтверждая мои подозрения. И когда он снова направляется ко мне, я реагирую инстинктивно, перекидывая связанные ноги через край кровати и пиная тумбочку, которая врезается ему в колени. К сожалению, это почти не причиняет ему вреда, просто замедляет его на достаточно долгое время, чтобы вызвать новую волну гнева. Свесив нижнюю половину тела с кровати, я напрягаюсь, когда Трэвис бросается на меня, с силой тыча пистолетом в живот. Приглушенные крики Сидни переплетаются со словами Трэвиса:

– От тебя всегда были одни проблемы.

«От тебя одни проблемы, Оливер».

Вспышки воспоминаний захлестывают меня, открывают огонь по моим нейронам.

«Ты в моей команде, Клементина».

Вспышка.

«Они очень долго прячут флаг».

«Может, тебе стоит пойти шпионить за ними? Я останусь здесь со своей плюшевой медведицей».

Я крепко зажмуриваюсь, ослепленный.