Ловцы душ

Я мог потребовать проверки, для чего пришлось бы просить официальное разрешение в Инквизиториуме, но требование, опирающееся на столь слабые основания, было бы безумием, а ошибка дорого бы мне стоила. Кроме того, следовало всегда задумываться, не пошел ли я по ложному следу. Молитвенные видения были слишком непросты, я мог не до конца уразуметь значение некоторых знаков и символов.

Ну что ж, мне с неудовольствием пришлось признать, что мои боль, страх и то, что я рисковал жизнью, на этот раз оказались напрасны. Я ничего не узнал и ничего не достиг. И пройдут долгие месяцы, пока я снова отважусь на путешествие в замирье, если вообще когда-либо рискну предпринять такую попытку.

* * *

Правила вежества требовали, чтобы я просил маркграфа продлить мое пребывание в замке. Он прекрасно понимал, что именно так я и сделаю, я же прекрасно понимал, что он не сумеет отказать мне в столь вежливой просьбе.

– Конечно, мастер Маддердин. – Ройтенбах даже не дал мне понять, что ожидал подобного поворота дел. – Чувствуйте себя как дома!

– Спасибо, господин маркграф. Это большая честь для меня…

Он кивнул, словно это было совершенно очевидно.

– У вас крепкая голова, господин Маддердин, – сказал мне. – На святого Иоанна я всегда устраиваю в замке соревнования для самых ярых питухов. Если Бог позволит вам в тот день находиться рядом – сердечно вас приглашаю.

– Ха, воспользуюсь без раздумий, – рассмеялся я, ибо, беря во внимание щедрость маркграфа и качество его вин, соревнования эти должны были выглядеть и вправду превосходными.

– Что же вы намереваетесь делать нынче, если позволено будет спросить? Может, выберетесь на охоту? Ловчие донесли мне, что в околицах видели тура.

– А разве туры не находятся под императорской защитой?

– А разве голова этой твари не прекрасно бы смотрелась на стене?

Ну конечно, вздохнул я мысленно, так туры и вымирают, несмотря на опеку Светлейшего Государя.

– Увы, господин маркграф. Нынче я намерен проведать Хоффентоллера и убедить его, чтобы он примирился с утратой.

– Буду вам благодарен, – сказал Ройтенбах, хотя я был уверен, что доверяет он мне не больше, чем доверял бы окрутившейся вокруг запястья змее.

– В таком случае позволю себе откланяться, господин маркграф. Наверняка – до вечера, – поклонился я вежливо.

– Верю, что вы – человек чести, – произнес высокопарно Ройтенбах, когда я был уже у дверей.

Я оглянулся и взглянул ему прямо в глаза.

– Я инквизитор, – ответил холодно. – А инквизиторы даже честь свою, коли случится такая потребность, приносят на алтарь славы Господней.

Видел, что ответ мой его нисколько не удовлетворил.

– И все же я вам верю, – сказал он медленно. – Хотя мне и непросто делиться тем, о чем скажу, с другим человеком.

– Я весь внимание, господин маркграф.

– Я хочу жениться на Анне, – сказал Ройтенбах. – Хотя и знаю о ее… – оборвал он себя, и глаза его подернулись поволокой, – …флиртах, на которые она пускалась лишь затем, чтобы возбудить мою ревность. Женские хитрости… – засмеялся принужденно.

Я не ответил ему взаимным смехом, поскольку общение со слугами не пристало дворянке независимо от того, капризна она или нет и что именно таким общением стремится доказать.

– Прошу принять мои искренние поздравления, маркграф, – ответил я равнодушно.

– Спасибо, – отозвался он. – И я надеюсь, что у вас будет возможность сообщить Хоффентоллеру о моих намерениях. Для простой дворянки это большая честь – сделаться маркграфиней Ройтенбах.

– О, несомненно, – согласился я со всей серьезностью и уважением в голосе. – Я уверен, что Хоффентоллер оценит честь, которой удостоится его дом. Ибо это хоть и древний род, но бедный, верно?

– Древний, – махнул рукою Ройтенбах. – Наверняка он вспоминал о Маврикии Хоффентоллере и Крестовом походе?

– Прадед, верно? Прославлен несокрушимой верой, погиб в языческом плену.

– Именно. А погиб он потому, что дед Хоффентоллера пропил и проиграл в кости деньги, которые получил на выкуп от императора.

– Печально, – сказал я. – А не было у него кузена с тем же именем?

Ройтенбах глянул на меня удивленно.

– Откуда бы, – ответил. – По крайней мере, мне о том ничего не известно.

Он повернулся к окну, тем самым дав понять, что наш разговор закончен.

– Доброй дороги, – сказал еще.

Я вышел, раздумывая, обманул ли меня Матиас (но какова была цель?) или попросту дворяне, чей разговор подслушал Курнос, ошиблись. Но одно я мог сказать наверняка: Маврикий Хоффентоллер был прадедом моего нанимателя. Но вот что с ним произошло – этого я не знал.