Ловцы душ

Некогда один дворянин советовал мне искренне признаться в своих чувствах. Я арестовал его и послал на костер. Конечно, вовсе не за совет, Боже сохрани, – всего лишь за преступления против нашей святой веры. И тем не менее я частенько жалел о том, что единственный человек, которому я открыл сердце, нынче не более чем горстка пепла.

Когда я возвратился в «Под Быком и Жеребчиком», Корфис вручил мне несколько листков с благодарностями за хорошо проведенное время и с поздравлениями по поводу нового назначения. И ведь это меня порадовало, ибо если братья после столь непростой ночи могли еще думать об изысканных формальностях – стало быть, они развлеклись на славу. На пир я не пожалел денег, но это того стоило. Я ведь уже говорил вам, милые мои, что любовь епископа – на хромой кобылке ездит, а я хотел, чтобы было мне куда возвращаться. И к кому.

Приказал Корфису приготовить горячую купель (он уже знал о моем назначении, поэтому обихаживал меня так, словно я был из венецианского хрусталя), – ведь нет ничего лучше, чем искупаться, когда на тебя давит боль проведенной накануне разгульной ночи. Потом я чуток поспал и еще до заката отправился к брату Себастьяну, чтобы тот рассказал мне, что да к чему, и показал людей, с которыми я отправлюсь к императорскому двору.

Брат Себастьян не обрадовался визиту.

– Я полагал, что вы придете утром, капитан, – проворчал он, поглядев на мое опухшее лицо. – Слышал-слышал… – добавил. – И молитесь, чтобы это не дошло до ушей епископа.

– Все равно дойдет, – сказал я. – Его Преосвященство узнаёт все, да хранит его Господь.

– Это правда, – согласился брат Себастьян. – Хотя я ему ничего не скажу, – добавил он. – Я приготовил вам подорожные, рекомендательные письма, наличность и кредитные векселя. Что-то епископ слишком добр к вам, – покачал он головой.

– А мои люди?

– Ну, есть у нас шестеро эдаких забияк, – усмехнулся он, и я увидел, что его зубы не только гнилые, но еще и растут криво да редко – как штакетины в заборе бедняка. – Будут у вас также мальчик для поручений и конюх. Епископ приготовил для вас хорошего коня, – глянул он на меня оценивающе. – И надо бы вам зайти в оружейную комнату, подобрать там какую-никакую кольчугу и приличный меч, а то будет стыдно у императора показаться. И кроме того, вам следует надеть цвета епископа.

Я скривился, поскольку епископские гвардейцы ходили в желтых кафтанах, белых панталонах в обтяжку и желтых же коротких сапожках, что, по мнению вашего нижайшего слуги, выглядело крайне дурацки, отчаянно веселя чернь. Но вдруг посланные по военному поручению гвардейцы имели право одеваться в чуть более подходящие цвета, чтобы не пробуждать веселье у ближних и не слишком напоминать циркачей.

– Спасибо, брат Себастьян, – сказал я. – Надеюсь, мне удастся достойно представить Его Преосвященство.

Он лишь проворчал что-то полупонятное. Вызвал слугу.

– Проведи господина капитана в арсенал, а после в гардероб, – приказал. – Послал бы я вас к портному, да нет времени. Завтра на рассвете отправляетесь.

– Ну, раз нужно – значит, нужно, – вздохнул я.

* * *

Полагаю, брат Себастьян назвал моих людей забияками несколько авансом. А также, полагаю, что лейтенант епископской гвардии – скажем честно, злой как собака из-за моего назначения – выбрал тех, с кем ничего не мог поделать. Они стояли, выстроившись в ряд на заднем дворе епископских конюшен, я же долго глядел на них в молчании.

– Я – мастер Инквизиториума, и мое имя – Мордимер Маддердин. Вы все наверняка знаете, что епископ назначил меня на должность капитана гвардии временно. Однако нынче я капитан и желаю от вас одного: абсолютного послушания, – на миг я повысил голос. – Если тебе, чернобородый, – обратился я к заросшему здоровяку с лицом идиота, – прикажу встать на колени и жрать с земли говно, что ты сделаешь? А вот что: тотчас падешь на колени, сожрешь говно, а потом поблагодаришь капитана за еду. Понятно?

Я чуть подождал.

– Я спросил: понятно? – повторил спокойно. – И когда я спрашиваю, хочу слышать ответ!

– Понятно. Да. Так точно, – почти каждый из них произнес это вразнобой и по-своему – и не скажу, что в голосах их звучал энтузиазм.

– Вот что я скажу, парни. Может, у вас и есть шанс выйти из этой истории живыми. Но только если напряжете ваши мозги настолько, чтобы понимать мои приказы. А теперь по очереди. Имена.

Они представились, а я постарался их запомнить: Малыш Ганс, Болько Силезец, Мрук Уродина, Ублюдок Соболь, Робин Палка, Руперт Гордец.

– Чем занимались в гвардии?

Слушал я их с растущим беспокойством. Выходило так, что благородный лейтенант решил подшутить над бедным Мордимером. И отдал мне людей, подобных которым днем с огнем не сыскать. Ибо один из них был помощником повара, другой – чистил конюшни, третий работал в кузнице, четвертый сторожил подвалы, пятого едва-едва освободили из узилища за изнасилование. Только шестой имел мало-мальский опыт, поскольку некогда дослужился до ранга сержанта, но был лишен звания за беспробудное пьянство на службе.