Ловцы душ

Я смолчал, а он растянул в улыбке губы: тонкие, бледные и потрескавшиеся, словно высохшие черви.

– Хороший мальчик, – сказал. – Быстро учишься. А теперь скажи-ка мне, куда подевал шестого молодца?

– Повесил, ваша милость.

– Повесил… Ха! И за что же, коли не секрет?

Он встал, зашел мне за спину – и я услыхал, как он наливает там что-то в кубок.

– Хочешь выпить, Мордимер? Правда, не могу угостить тебя, как Герсард, поскольку не пью ничего, кроме травяного отвара и родниковой воды.

– Покорно благодарю вашу милость, – ответил я. – Хотя мне и самому кажется, что нет ничего лучшего, чем отвар из ромашки. – «Разумеется, если развести его в пропорции один к ста с водкой», – добавил я мысленно. Но заметил, что легат глянул на меня словно бы чуть более благосклонно.

Верона был еще хуже Герсарда. У того, по крайней мере, были слабости, юмор и капризы. А этот казался куда более опасным. Берегитесь людей, у которых нет слабостей, милые мои! Потому что может оказаться, что их тайны куда более темны, чем можно себе представить.

– Ну, нет так нет, – пробормотал он. – Так за что ты его повесил?

– За непослушание, ваша милость. Напился на службе.

– Любишь мучить людей, Мордимер? – спросил он скрипящим голосом. – И нравилось тебе смотреть, как он полночи подыхает?

– Ваша милость прекрасно проинформированы, – ответил я спокойно. – Но если отвечать на вопрос вашей милости, то ответ звучит – нет. Не люблю мучить людей и никогда не делаю этого без нужды. Причинять боль другому существу – грех, разве что это служит некоей более высокой цели.

– И какая же цель была на этот раз? – он вышел из-за моей спины и снова уселся напротив. Громко отхлебнул из кубка.

– Добиться послушания моим приказам у остальных, – ответил я. – Но все же осмелюсь обратить внимание вашей милости, что я предупреждал: любое неподчинение будет караться смертью. Сей человек не воспринял моих слов всерьез.

– А ты не любишь, когда тебя не воспринимают всерьез, верно, Мордимер? – спросил он задумчиво. – Я тоже не люблю… Может, мы и сумеем договориться.

Он отставил кубок и снова сплел пальцы так сильно, что в руке у него что-то хрустнуло.

– И что говорит Герсард? Относительно войны?

– Его Преосвященство молится за участников Крестового похода…

– Ладно, ладно, – пробурчал он. – Знаю: он всем вокруг говорит, что война эта не нужна Церкви, – Верона раздраженно фыркнул. – А по сути, она не нужна лишь твоему епископу. И знаешь почему?

Я в нескольких словах, деликатно и осторожно, передал ему содержание нашего с Герсардом разговора. В нем не было никакой тайны, поскольку епископ явственно жаловался на балаган, который начинается на любой войне. Верона рассмеялся, не показывая зубов, потом закашлялся и сплюнул в угол.

– Если император получит Палатинат, то получит доступ к морю. Богатые порты. Корабли. Опытных купцов и мореходов. Товары с запада прекратят свой путь через порты в землях епископского домена, и тогда не будет пошлин, налогов и подорожных денег. Император крепко ударит Герсарда по карману, Мордимер. И твой епископ совершенно справедливо этого боится. А я – нет. И Святой Отец – тоже нет. И знаешь почему? Потому что Апостольская Столица получит пожалованные земли. Милостиво предоставленные ей императором. И к чему папе заботиться о ленах Герсарда и других епископов? Полагаешь, Святой Отец так уж радуется богатству своих овечек? Думаешь, нравится ему, что он по уши в долгах у Герсарда?

Не скажу, чтобы я не знал об этом. Слухи – они такие: раз появятся – и поди-ка от них избавься. Словом, в городе поговаривали о том да сем. Но я впервые слышал это из уст человека, который обо всем знал наверняка. И не то чтобы я слишком радовался такому знанию. Чем меньше знаешь о делах сильных мира сего, тем меньше они обращают на тебя внимания. А жизнь в тени вдобавок напрямую связана с длиной оной жизни.

Я не понимал, отчего легат рассказывает мне обо всем этом. Неужели своим высокомерным отношением к епископу Хез-хезрона он хотел показать, что дело Герсарда проиграно? Провоцировал меня? Я был для чего-то ему нужен? Хотел, чтобы я доложил епископу об этом разговоре?

Я не ответил ничего, да и легат, как видно, не ожидал ответа.

– Какие поручения дал тебе Герсард?

– Я должен всякий второй день, а если понадобится, то и ежедневно, посылать курьера с письмом, информирующим обо всем, что произошло…

– И ничего больше? – внимательно поглядел он на меня. – Никаких тайных поручений? Секретных миссий?

– Нет, ваша милость.

– А если бы получил таковые, ты сказал бы?

– Нет, ваша милость, – я даже не задумался над ответом, хоть и не знал, к добру ли такая искренность.

Он кивнул.