Ловушка для Золушки

– А у тебя красивые ноги. И у нее ножки были прелестные. Нет, я совсем запуталась. А вот подбородок она держала выше, вот так, посмотри. Пройдись-ка.

Я подчинялась: ходила, садилась, вставала. Делала несколько па, словно танцуя вальс. Выдвигала ящики. Когда говорила, поднимала указательный палец на итальянский манер. Старалась смеяться громче и в более высоком регистре. Держалась очень прямо, слегка расставив ноги, ступни по-балетному широко развернуты. Я говорила: «Мюрно, вот фигня, чао, рехнуться можно, да уверяю тебя, бедняжка я, люблю, не люблю, знаешь что, навалом». Я качала головой в знак сомнения, потупив глаза.

– Неплохо. Когда сидишь в такой юбке, старайся не оголять ноги. Держи их параллельно, прижатыми другу и при этом слегка под углом. Иногда я просто не могу вспомнить, как делала она.

– Знаю: лучше, чем я.

– Я так не сказала.

– Ты так подумала. Ты злишься. Знаешь, я ведь стараюсь. Совсем запуталась в этой фигне.

– А вот сейчас сказала – ну точь-в-точь она! Продолжай.

Мики словно мстила мне. Она присутствовала во мне ощутимее, чем та, прежняя Доменика, она управляла мной – моими непослушными ногами, моим изнуренным мозгом.

Однажды Жанна отвезла меня к друзьям покойной. Она не отходила от меня ни на шаг, рассказывала, какая я несчастная, короче, все прошло нормально.

На следующий день я получила разрешение подходить к телефону. Все меня жалели, с ума сходили от волнения, умоляли встретиться хотя бы на пять минут. Жанна снимала вторую трубку, слушала, потом объясняла, с кем я говорила.

Правда, Жанны не оказалось дома, когда однажды утром позвонил Габриель, любовник До. Он сказал, что знает о моей болезни, и сам объяснил мне, кто он такой.

– Я хочу вас увидеть, – добавил он.

Я не знала, как изменить голос. Я так боялась ляпнуть лишнее, что в конце концов просто замолчала.

– Вы меня слышите? – спросил он.

– Я пока еще не могу встретиться с вами. Мне надо подумать. Вам трудно понять, в каком я состоянии.

– Послушайте, я должен вас увидеть. Я не мог дозвониться до вас целых три месяца, но теперь просто так не отстану. Я должен кое-что узнать. Я приеду.

– Я не открою дверь.

– Тогда берегитесь, – предупредил он. – У меня есть одно неприятное качество: я очень упрям. На ваши проблемы мне глубоко наплевать. А вот у До проблемы посерьезнее – она умерла. Так мне приехать или нет?

– Прошу вас. Вы не понимаете. Я никого не хочу видеть. Дайте мне немного времени. Обещаю, что мы с вами увидимся позже.

– Я еду, – сказал он.

Жанна вернулась до его прихода и приняла его. Я слышала их голоса из холла на первом этаже. Я лежала на кровати, зажимая рот стиснутым кулаком в белой перчатке. Потом хлопнула входная дверь и Жанна пришла обнять меня.

– Он не опасен. Вероятно, ему казалось, что долг чести велит расспросить тебя о смерти его девушки, только и всего. Успокойся.

– Я не хочу его видеть.

– И не увидишь. Всё позади. Он ушел.

Меня приглашали в гости. Я общалась с людьми, которые не знали, о чем со мной говорить, и довольствовались рассказами Жанны, а мне желали держаться.

В один дождливый вечер Жанна даже устроила небольшой прием в особняке на улице де Курсель.

За два или три дня до нашего отъезда в Ниццу. Что-то вроде пробного экзамена или генеральной репетиции, прежде чем запустить меня в новую реальность.

Я находилась далеко от Жанны, в одной из комнат первого этажа, когда увидела Франсуа Руссена, которого никто не приглашал. Она тоже его заметила и, переходя от одной группы гостей к другой, стала медленно продвигаться в мою сторону.

Франсуа сказал мне, что пришел сюда не как назойливый любовник, а как помощник, сопровождающий своего босса. И все-таки мне показалось, что он скорее настроен вести себя как любовник, но тут подоспела Жанна.

– Оставьте ее в покое или я вас отсюда вышвырну, – заявила она.

– Не стоит грозить тем, на что вы не способны. Послушайте, Мюрно, один удар – и вы в нокауте. И клянусь, я не отступлю, если вы не прекратите меня донимать.

Они говорили вполголоса, с виду вполне приветливо, словно добрые друзья. Я взяла Жанну под руку и попросила Франсуа уйти.

– Мики, мне нужно с тобой поговорить, – настаивал он.

– Мы уже поговорили.

– Но я не успел тебе все рассказать.

– Хватило и того, что успел.

Теперь уже я увела Жанну подальше от него. Он сразу же ушел. Я видела, как он перебросился несколькими словами с Франсуа Шансом, а когда он надевал плащ, наши взгляды встретились. В его глазах можно было прочесть только ярость. Я отвернулась.

Вечером, когда гости разошлись, Жанна долго прижимала меня к себе, сказала, что я держалась именно так, как она рассчитывала, что у нас все получится – да что там, уже получилось.