Луч во тьме

век двадцать полицаев и немец-жандарм,— шепчут железнодорожники.— Вот бы им капут устроить! Мчится эшелон. За окошком паровоза виднеется белый, покрытый чистым снегом лес. Вдруг Ткачев вскочил: — Видите — костер? Это наши. Жми на тормоза. Сделаем капут полицаям. Состав резко остановился. Навстречу ему бегут Кузьменко, Косач, Оля Белевич, Володя Сарычев, партизаны. Вот и сон в руку! — Люди добрые! В хвосте полиция! — закричал Ткачев. Полицаи опомниться не успели, как в вагон вско- чили партизаны, выволокли их и потащили в лес. Только немца-жандарма пришлось пристрелить, так как тот успел выхватить свой пистолет. — Это первая наша месть за Володю Ананьева, за Веру Давыдовну,— сказал Черепанов. — А что же с эшелоном делать? — спросил Косач. — А вот что,— и Ткачев обратился к Сидоренко, который высунул голову из паровозной будки.— Иван, подними в котле давление, дай поезду задний ход и на ходу прыгай. Вагоны покатились под уклон обратно к Недан- чичам. — Вроде второй сон сегодня вижу,— промолвил Черепанов, глядя, как летит с горы немецкий воин- ский эшелон, как вагоны налетают один на другой, как на кучу вагонов падает пышащий паром паро- воз. — С хорошим почином вас, друзья!—улыбнулся Сарычев. 3. (Из дневника Григория Кочубея) 20 января. Две недели прошло с того страшного дня, когда гестаповцы разгромили типографию, а мне кажется, что это произошло только вчера... Где они сейчас, мои друзья, что с ними сделали фашистские палачи? И почему взяли артиста? Не иначе, чтобы замести следы. Уверен, что он сыграл свою роль в нашем разгроме. 117

Как узнать о судьбе арестованных? Неужели до- пустим, чтоб их казнили? Маша, жена моя! Прости меня! Я виноват перед тобой. Это из-за меня теперь истязают твою крот- кую, добрую мать, твоего благородного отца. Но так ли я уж в этом виноват? Разве без меня не стал бы твой отец помогать подпольщикам? Конечно же по- могал бы, ибо он честный человек и патриот. Отчизна отомстит за вас, мученики, узники гит- леровских застенков! Фашисты еще поплатятся кровью за свои злодеяния, за горе, причиненное лю- дям. Пройдут годы. От подножия Черной горы до са- мого Днепра протянутся улицы нового Киева. Я вижу это... Из открытых окон доносится смех дет- воры. Она только из книжек знает, что такое война. Вот дети пришли на Черную гору, и экскурсовод рассказывает об одном из бесчисленных героических эпизодов великой народной войны против захватчи- ков. Ребята останавливаются перед маленькими до- миками Ананьевых и Тимченко, низко кланяются той земле, на которой жили вы, бессмертные герои Украины. Нет больше сил сидеть у моих любезных хо- зяев. Сергей и Тоня — чудесные люди. Понимают ли они, какой страшной опасности подвергают себя? Говорят, на Подоле висит объявление: гестапо ищет «коммунистического бандита Кочубея», он же Иев- лев, русый, с светлыми усами, выше среднего роста, светлоглазый. Тому, кто поможет найти Кочубея- Иевлева, обещана большая награда. Итак, меня ищут. Следовательно, моя голова еще чего-то стоит? Что ж, поборемся, господа фашисты! Только я уже больше не Иевлев, и нет у меня бо- льше усов. Руководящий центр парторганизации вновь су- ществует, но уже в новом составе. Вместо выбыв- ших членами Центра стали Б. 3., Н. Б., Н. HL, Д. Л.1 Сижу у окна. День короткий, январский. Вече- реет. Снег стал голубым. За окном мертвая синичка. 1 Борис Загорный, Николай Бойко, Николай Шешеня, Дмитрий Лисовец. 118