Лучшая фантастика XXI века

– Что именно? Что «Эйт» при последнем издыхании? Я давно это понял. У нас есть несколько десятков высокооплачиваемых креативных гениев, которые месяцами не появляются на рабочем месте. Мы могли стать средоточием креативной силы. А вместо этого напоминаем чье-то тщеславное хобби.

– Сурово.

Леон подумал, не вышел ли он за рамки. Но ему было все равно.

– Сурово – не значит неправильно. Будто… будто деньги, попавшие в это место, становятся независимыми, превращаются в стратегию самоумножения. Но только это плохая стратегия. Деньги хотят продать что-нибудь чудовищу, но не знают, что ему нужно, а потому просто, ну, бьются головой об стену. Однажды деньги закончатся, и…

– Деньги не закончатся, – перебил Бротиган. – Ты ошибаешься. Даже если мы будем тратить в десять раз больше, чем сейчас.

– Ладно, – сказал Леон. – Значит, они бессмертны. Так лучше?

Бротиган поморщился.

– Слушай, все не так паршиво. Существует целый невостребованный рынок. Никто им не занимается. Это вроде коммунистических стран. С плановой экономикой. Когда им что-нибудь нужно, они просто налаживают производство. Без всякого рынка.

– Эй, друг, я знаю, что тебе нужно! Тебе нужен дом к этой дверной ручке! – К собственному удивлению, Леон обнаружил, что из него получился неплохой Даффи Дак. Бротиган заморгал. Леон понял, что тот немного пьян. – Услышал пару дней назад. Я сказал даме моего чудовища, что мы можем обеспечить его тем, что запрещает их корпоративная культура. Я думал, ну, знаешь, о том, как самураи запретили огнестрельное оружие. Мы можем вообразить невообразимое и осуществить неосуществимое.

– Хорошая фраза. – Бротиган откинулся на спину. Полоска бледной кожи выглянула между поясом широких брюк длиной до голени и нижним краем модной рубашки с запахом. – Чудовище в резервуаре. Немного кожи, немного мяса. Провода. Кожные складки, зажатые между прозрачными твердыми пластиковыми панелями, омываемые лучами какого-то диагностического света. Ни глаз, ни верхней части головы, где им следует находиться. Лишь гладкая маска. А глаза – во всех других местах. На потолке. На полу. В стенах. Я отвернулся, не смог встретиться с ними взглядом, и понял, что смотрю на что-то мокрое. Наверное, печень.

– Какая гадость. Это и есть бессмертие?

– И я говорю этой печени: «Какое удовольствие, какая честь встретиться с вами». Глаза ни разу не моргнули. Чудовище произнесло речь. «Вы – низкобюджетное, рискованное, дорогостоящее предприятие, имеющее мало шансов на успех, мистер Бротиган. Я могу и дальше поддерживать вас финансово, так что возвращайтесь на свою фабрику грез и попытайтесь придумать, чем меня удивить. О деньгах можете не тревожиться». И все. Я не нашелся с ответом. У меня не было на это времени. Меня в мгновение ока выставили за дверь. Милый клерк сказал мне, что чудовище довольно, что оно очень ждало этой встречи. – Бротиган приподнялся на локтях. – А что скажешь ты?

Леон не хотел обсуждать с ним Риа. И пожал плечами. На лице Бротигана появилось неприятное, уязвленное выражение.

– Не будь таким, братишка. Приятель. Дружище.

Леон снова пожал плечами. Ему нравилась Риа. Обсуждать ее с Бротиганом было все равно что относиться к ней как… к плану продаж. Будь на месте Бротигана Кармела, он бы сказал: «Я чувствую, что она желает мне удачи. Что если я справлюсь, это будет крупное достижение для всех. Но я также чувствую, что она сомневается в моем успехе». Однако сейчас он просто пожал плечами и, не обращая внимания на прищуренный, мрачный взгляд Бротигана, поднялся, натянул брюки и пошел на свое рабочее место.

* * *

Если достаточно долго просидеть за рабочим столом в «Эйт», в конце концов увидишь всех сотрудников. Кармела знала всех, общалась со всеми и заверила Леона, что каждый хотя бы раз в месяц заходит в офис. Некоторые появлялись пару раз в неделю. У них на столах были растения, и они хотели самолично поливать их.

Леон пригласил каждого коллегу на ленч. Это оказалось непросто – в одном случае ему пришлось попросить Кармелу отправить шофера «Эйт» забрать детей коллеги из школы (был неполный учебный день) и отвезти к няне. Но сами встречи прошли очень хорошо. Выяснилось, что все сотрудники «Эйт» были потрясающе интересными людьми. Точнее, все они были монстрами, эгоистичными, истеричными гениями, но если пробиться за этот фасад, в глубине обнаруживались чертовски умные, активные личности. Леон познакомился с женщиной, которая создала мох для Зимнего сада. Она оказалась младше него; с посредственной академической работы в Куперовском союзе она взлетела к богатству и свободе и теперь не знала, куда их девать. У нее была целая картотека людей, желавших сублицензировать мох, и она коротала дни, играя с ними, проверяя, нет ли у них классных идей, которые она смогла бы использовать в следующей рекламной кампании для избранных счастливчиков, доверенных лиц чудовищ.