Лучше будь слизеринцем! (ЛП)

Они редко говорили о том, что случилось с Гаиусом, — лишь когда события тех дней снились в кошмарах, и Гарри не мог избежать вопросов о них. И еще меньше они говорили о жизни у Дурслей. Гарри видел — да и Снейп говорил об этом прямо и не раз, — что Снейп хочет говорить с ним о них. Снейп утверждал, что это поможет убедить Дамблдора в том, что Гарри не следует отправлять жить к ним снова. Но десять лет жизни под строгими правилами дяди Вернона научили его нескольким урокам (порой полученным жестоким образом), и первый из них был: Никому не Рассказывать.

Гарри понимал предельно ясно: если он расскажет, то создаст себе большую-большую проблему и, скорее всего, проведет в чулане всю оставшуюся жизнь, неважно, следят за Дурслями или нет. Он никогда не рискнет нарушить Первое Правило, даже несмотря на уверения Снейпа в том, что ничего плохого не случится, если он расскажет.

Гарри считал, что и так обречен, уже столько всего рассказав ему о них. Поэтому, когда на доске объявлений в слизеринской гостиной повесили листок для тех, кто остается в Хогвартсе на каникулы, Гарри не раздумывая подписал его. Он был первым и, пожалуй, единственным слизеринцем, по крайней мере среди первокурсников.

И конечно, не прошло и пятнадцати минут, как Блейз Забини принялся издеваться.

— О-о-о, это так печально. Никому не кажется это печальным? Даже вонючие магглы не хотят видеть бедного малютку Поттера у себя дома, — пропел он с другой части гостиной, а затем добавил с усмешкой: — Не то чтобы я удивлялся…

— Заткнись, Забини, — устало произнес Тедди со своего места за столом в углу, где их группа проверяла домашнее задание по трансфигурации на завтра. — Никого не волнует, что там тебя удивляет. А если бы и волновало, то только то, как тебя мать родила.

Глаза Забини опасно сузились.

— Любитель грязнокровок и лизать яйца, — прорычал он. — Подожди, пока…

— …пока твои яйца не отвалятся? — тем же скучающим голосом прервал его Тедди. — Дай нам спокойно поработать, будь добр.

Гарри почувствовал, как стыд прилил к лицу, даже Драко со своими друзьями-бугаями давились смешками, а Миллисента подняла руку ко лбу, изображая обморок:

— Изумительно, Теодор, какие выражения!

— И это говорит королева Сквернословия, — парировал Тедди, и Милли показала ему язык.

Тедди фыркнул и с хитрым взглядом предложил показать, куда ей стоит деть этот «отросток», и под общий смех, Блейз Забини покинул гостиную, всеми забытый. На время.

Гарри обрадовался его уходу: ему надоели его пошлые шуточки о его семье и происхождении, как бы они ни были близки к правде. Он был счастлив, что дружил с такими ребятами, как Милли и Тедди, но очень хотел, чтобы им не приходилось так часто вступаться за него.

За последние месяцы Гарри убедился, что в гостиной Слизерина Змеи могли быть бездушными и жестокими. Ему самому приходилось несколько раз защищать Милли от других девочек. Первокурсницы и те, кто постарше, смеялись над ней из-за ее веса и внешности, и говорили, что никто не возьмет ее замуж, кроме того, которого родители уговорят жениться на ней. Теодор тоже попадал под раздачу, как и Драко, — за то, что их отцы сделали неверный выбор после войны, закончившейся в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, когда Гарри выжил от Смертельного заклятия, а Волдеморт исчез. В частности, один из шестикурсников, Оскар Долохов, точил зуб на Люциуса Малфоя, отца Драко, за то, что его отец уже десять лет сидел в Азкабане, тогда как Малфой-старший избежал суда, сказав, что исполнял распоряжения Темного Лорда под Империусом.

С другой стороны, находясь в замке, вне факультетской гостиной, слизеринцы стояли все как один перед клеветой, насмешками, а иногда и угрозами от остальных факультетов; этого было не отнять.

Когда веселье утихло, Тедди локтем ткнул Гарри в бок и, не глядя на него, пробормотал:

— Ты в курсе, что ты можешь погостить у нас на каникулах?

— Да, знаю, — немедленно ответил Гарри, — но я же говорил: мне необходимо изучить кое-что новое вместе с профессором Снейпом.

— Если бы ты сказал мне, что это, мы могли бы найти книги или что-нибудь еще и подготовить тебя.

— Не могу, — начал Гарри, но Тедди, предвосхищая конец предложения, закончил за него:

— Это секрет.

— Ну, да. И я обещал не рассказывать.

Уголок рта Тедди дернулся вверх, а сам он мельком одарил Гарри хитрым взглядом, а потом кивнул:

— Научился, гляжу.

— Чему? — хмуро спросил Гарри.

— Взрослым доверять. В том числе профессору!

— Ага, ну… — Гарри, вновь сконфузившись, пожал плечами.

— Эй, не волнуйся, Гарри, — сказал Тедди с ухмылкой. — Я не скажу Булстроуд. Сам знаешь, ее инфаркт хватит.

— О чем мне не скажешь? — громко спросила Милли с противоположного конца стола.

— Не обращай внимания, — в унисон ответили Гарри и Тедди.

Милли скомкала свои записи по трансфигурации и бросила бумажный комок в мальчиков, театрально вздохнув:

— Мальчишки!