Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

Полусловом. Извините, притупился меч.

* Парвус пережил Ленина всего на десять месяцев: он умер в декабре 1924 года, унеся с собой в могилу тайну немецких денег, на которые финансировалась революция.

Глава 49 Предсказание Иакова и наши лидеры

Иаков сыновей своих призвал

(Как лидер собирал борзую труппу,

Когда роль реформатора играл,

А не смотрел на всех холодным трупом.

Себе ту сходку представляю я:

Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,

Дьячок, Окуля — вот его семья,

Которая стране покажет дулю.)

Сказал Израиль: «Возвещаю вам

Грядущее, его шипы и розы.

Для вас, сыны, несут мои слова

Надежды, обещанья и угрозы.

Предначертанья видеть вы должны,

Чтоб путь судьбы не расходился с вашим.

Сойдитесь в круг Израиля сыны,

Послушайте Иакова папашу.

Рувим, мой первенец! Ты мой оплот,

Начаток сил моих и верх могуществ.

Но бушевал ты, как потоки вод

И утерял задатки преимуществ.

Достоинствами прочих превзошёл,

Но их развить успел ты еле-еле.

Шар-ше-ля-фам! И ты её нашёл,

Но почему-то у отца в постели.

Взошёл на ложе своего отца

И осквернил его измены пуще,

Запомните сыны — у подлеца

Не может быть по жизни преимуществ!»

(Про подвиги Рувима знаю я,

Как у служанки задержался на ночь…

Сравнения замучили меня -

Ну, чем, скажите, не Борис Абрамыч?

Как ПредСовбеза он имел почёт,

Сибнефть прибрал, Аэрофлот, в натуре,

С наложницею согрешил с Чечнёй -

Берёзой занялась прокуратура.)

«Жестокости век оправданья нет,

Её орудье — Левий с Симеоном.

Душе моей противен их совет,

Собрание мечей их в том препона.

Не приобщится слава к ним отца.

Они мужей убили, святотатцы,

Перерубили жилы у тельца

Им перед Богом век не оправдаться.

Их проклят гнев, поскольку он жесток,

И ярость их бессмысленно свирепа».

(Крестьянский бунт, не здесь ли твой исток,

Как ни был бы Степан великолепен?

По-своему прекрасны бунтари -

Болотниковы, Пугачи Емели

И прочие, но что ни говори,

Суть Левии они, но не Матвеи.

Припомнил я обманутый Сихем,

Где Симеон и Левий отличились,

Как с помощью своих коварных схем

Обрезали народ и замочили.

Усвоили библейский тот приём

Страны завлабы. Когда были в силе,

Обрезали они страну рублём

И ваучером, как мечом, добили.)

«Иуда! Восхвалят тебя братья.

Сыны отца Иуде поклонятся,

Ведь на хребте врагов рука твоя.

Такого и по дому все боятся.

Лев молодой, с добычи пресыщён,

Он поднимается и спать ложится

Хозяин прайда, рода чемпион,

Повадками — расслабленная львица.

Поднимет кто его и власть возьмёт,

Какие бунтари и декабристы?

Из рук Иуды скипетр не уйдёт,

От чресл его Романов не родится.

В спокойствии, пока на троне лев,

В саване первобытные живите

И радуйтесь, не загнанные в хлев,

Доколе не придёт к вам Примиритель.

Ему покорность сами принесут

Народы, не приемлющие власти,

И в имени его приобретут

Защиту от невзгод и от несчастий.

Когда Спаситель своего осла

К лозе привяжет, ныне, впредь и присно

Волхвы объявят, что звезда взошла,

Слова Завета гроздьями повиснут.

Из них надавит лучшего вина

Креститель, в нём прополоснёт одежду…

Испивший чашу горести до дна

Не хлебом жив, а верой и надеждой.

Глоток вина, та клятва на крови

О верности — суть жизни для любимых,

Но то, что примирение в любви

Как истина вовек неистребима.

Венец терновый на его главе

И впалость щёк его белее пены,

Но примет на себя тот человек

Все ваши преступленья и измены».

(Евреи меня спутали вконец.

Христа не признают они Мессией.

Кого ж тогда в виду имел отец

Великим Примирителем России?

Неужто Путина тогда во льве

Иаков углядел? Единороссы

При нём расположились на траве.

Для прайда многовато тупоносых.

Пока в саване бродим без конца

И силе поклоняемся покуда,

На каждого Господнего Агнца

Отыщется свой Лев, Пилат, Иуда.

Заветы Новый с Ветхим здесь опять

Переплелись, что мне совсем не странно.

Но чем в чужие кущи залезать,

Вернёмся лучше к нашим мы баранам.)

«Ещё один сыночек, Завулон,

Вся жизнь его на высылке при бреге

Морском пройдёт, предел его — Сидон,

Пусть не мечтает о сибирском снеге.

Не олихарх он и ему не быть

Законным губернатором Чукотки,

Не мериться в верхах, чьи крепче лбы,

Как Свердлову загнуться не от водки».

(Плюю я на вождя больничный лист

И предрекаю доходяге спиться

Не потому, что буду монархист,

А Яков Свердлов, суть цареубийца.

Ну, не люблю я тех, кто «Лучше всех»,

Будь Троцкий он иль трезвенник Шварцнегер.

Чем с бунтарями мне ворочать снег,

Я б с Завулоном пузо грел на бреге.)

«В протоках вод лежащий Иссахар,

Осёл он крепкий с жилкою рабочей.

И чтоб зерном наполнить свой амбар,

Он вкалывать готов и днём, и ночью.

Вол землю полюбил и потому

Склонил главу для бремени ношенья,

Подставил шею под ярмо, хомут,

Но и его не минуют лишенья.

Едва прознал он, что покой хорош

И в неге протянул копыта-длани,

Наехали братки, под горло нож,

И стал работать он в уплату дани.

Дан (это имя, не описка — дань)

Судьёю будет, змеем на дороге.

Из всех колен одно Израильтян

Судить он будет, посылать в остроги.

Всех конных будет аспидом в пути

Он жалом поражать в коня колено.

Без воздаянья мимо не пройти,

Обвесит Дан любого без безмена.

Не уплативший упадёт назад,

Пиши назад хоть вместе, хоть раздельно».

(Подробности одной весьма я рад,

Что не сидит Дан на окладе сдельном.