Лучший друг

Когда она открывала дверь, он стоял и скромно улыбался, как будто всё время, пока они не виделись, безостановочно переживал за её здоровье.

Все переживали за неё, но он это делал как-то по-другому. Искреннее, что ли…

Она, не реагируя на его неловкие попытки помочь, дотащила пакет до кухни и включила чайник. Молча села и начала смотреть в окно.

Андрей заметил, что в квартире было прибрано. Не совсем порядок, но уже даже уютом попахивало. Обёртки от шоколадок не валялись в коридоре. Раковина не забита грязной посудой. На столе есть пространство, чтобы поставить не только кружку, но и тарелку.

Футболки и полотенца тоже не валялись на полу. Это ему понравилось. Она казалась ему принцессой, и то, что она живёт в таком свинарнике, не укладывалось у него в голове. Если только как в сказке, в которой нищенку и принцессу ведьмы поменяли местами.

Он с удовольствием прибрался бы сам, но боялся предлагать такое. Ему хотелось собрать все её вещи и выстирать каждую вручную, потом высушить и аккуратно сложить в шкафу, чтобы она могла их одевать чистыми.

— Прибираюсь понемногу. Надоело, — сказал она, не поворачиваясь, чувствуя, что он думает именно об этом.

Андрей ничего не ответил. Про чай они, как всегда, забыли. Она заваривала его, чтобы просто что-то делать.

— Я хотел предложить, — начал он, запинаясь. — В общем, у меня знакомый один, бывший клиент, у него дом на Сосновом Берегу, там очень красиво. Он уехал и попросил меня заезжать туда раз в несколько дней, включать отопление, собаку кормить, ну, и по мелочам там. Сказал, что я там пожить могу, но мне неудобно ездить, у меня ведь машины нет…

В голове у неё мелькнула неприятная мысль. Мерзкая, скользкая мысль, которая в состоянии всё это превратить в дерьмо, она напряглась внутри. Собралась зашипеть как кошка на своего обидчика.

— …Может быть, поужинать с… его родителями там? Я бы приготовил всё, я люблю готовить, там красиво, они бы погуляли, там холмы… тихо, спокойно. Красивая веранда. Просто раз уж есть возможность, — он виновато опустил глаза.

Ей стало стыдно за то, что она могла допустить такую мысль.

«Он такой странный, куда ему… Он не такой».

— Ладно, я спрошу, — заулыбалась она. — Не знаю, может, и захотят.

— Я очень был бы рад, — он оживился, — так хочется хоть чем-нибудь им помочь. Ну, и тебе тоже…

— Спасибо, — тихо ответила она.

— Хочешь, чтобы я ушёл? — спокойно и прямо спросил он.

— Нет.

Она встала, взяла стул, на котором только что сидела, и поставила рядом с ним, затем села и неловко обняла его, уткнувшись лицом ему в плечо.

Он не двигался. Его обнимали первый раз в жизни. Его обнимало это прекрасное нежное существо. Это волшебное существо. Это маленькое, слабое и одновременно сильное существо.

Всё вокруг исчезло. Не только его друг, там далеко в подвале ждущий его, исчезло время — прошлое, будущее, настоящее, всё кроме двух тонких рук на его плечах и её горячего дыхания от сдавленного плача, пробивающегося через толстую ткань свитера.

Андрей хотел погладить её по руке, но не мог пошевелиться. Тело как будто было обесточено, или, наоборот, под высоким напряжением, от чего все нервные резисторы перегорели, и сигналы от мозга до тела не доходили. Его словно пригвоздило, он даже испугался, что сейчас потеряет сознание.

Разум разделился на две половины. Одна была погружена в эйфорию, а другая — паниковала.

Он потерял счёт времени. Они так сидели, может быть, пару минут, или час, он не смог бы даже примерно этого сказать. Вдруг она убрала руки. Встала, поставила стул обратно и снова принялась смотреть в окно.

Минут через десять, когда ощущение реальности понемногу вернулось, он, ничего не говоря, аккуратно встал, вышел из кухни, надел куртку и, не прощаясь, ушёл.

* * *

Его родители сильно постарели. Как будто они не виделись лет двадцать. Мать стала совсем прозрачной. От неё шёл какой-то болезненный белый свет. Она была растерянной и, видимо, на транквилизаторах. Периодически смотрела куда-то в пол, не реагируя на вопросы.

Отец, всегда деловой и весёлый, с удовольствием болтавший со всеми на любые темы, знающий пять языков, бывший путешественник, стал нервным и неуверенным. Видно было, что он, может, и опустил бы руки, но не мог себе этого позволить. То ли из-за неё, то ли просто потому, что не привык этого делать.

И все же они не стали другими людьми. Они были по-прежнему семьёй. Надломленной, искалеченной, но семьёй. Это чувствовалось по тому, как он держал её за руку, как и много лет назад, а, может быть, даже и крепче.

Приехав в Сосновый Берег, они сразу отправились гулять по сказочному сосновому лесу. Андрей увидел их с третьего этажа. Он что-то рассказывал, указывая куда-то в небо, а она, хмуря брови, слушала его, пытаясь сосредоточиться.

«Наверное, что-то о птицах рассказывает», — предположил Андрей.

Он много читал, почти всё свободное время, которого становилось всё меньше и меньше с каждым новым повышением по службе. Однако это не превратило его в зашоренного чиновника, который, кроме как о своей службе, ни о чем не думает.