Лучший мир

Я словно увязла в асфальте по щиколотки, всё ещё прислушиваясь к музыке, чтобы не потерять её, и одновременно прошаривая все уголки памяти. Оттуда получалось извлекать только обрывки, не привязанные ни к цифрам на часах, ни ко дню в календаре. Земля под ногами уже вовсю жила своей жизнью, и приходилось следить за равновесием. Я посмотрела вниз и увидела полотно мельтешащего белого шума. Тротуар и дорога до линии горизонта превратились в огромный вытянутый экран ненастроенного телевизора. Провода трещали от электричества, а фонари вспыхивали ярко-голубым светом и гасли, как будто по ним передавали сообщение азбукой Морзе.

Больше всего на свете мне хотелось убежать обратно домой, чтобы не видеть все эти не по делу умные рекламные щиты и оживший город, не стоять на грани между реальностью и сном и не знать, на какой именно стороне. Но пути назад не было. То, что я узнала и ощутила, нельзя было засунуть обратно в коробку и запихнуть на чердак пылиться дальше. Поэтому я продолжала идти на музыку и невольно отвечать на вопросы, которые подбрасывал город.

«Когда ты в последний раз испытывала сильные эмоции?»

Час от часу не легче. Я задумалась помимо своей воли, потому что знала: каждый ответ – это ключ к двери, в которую мне очень надо. Чем больше я соберу, тем скорее пройду.

Эмоции… Я замешкалась и чуть не упала в жужжащий под ногами шум. От постоянного мельтешения начинала кружиться голова, а музыка была всё так же далеко. События отматывались назад неохотно и не по порядку, и ни в одном из них не получалось найти что-то же настолько сильное, как в тот день, когда мои билеты на самолёт превратились в бесполезный набор букв и цифр.

Но ведь это было во сне?

Или…

Перед глазами всплыл лист, разделённый на две части – мы с Ильёй начертили эту табличку тогда, в парке. В графе «явь» значилась эпидемия сонной болезни, наша будущая поездка, моё неудачное выпадение из реальности в сон за рулём год назад, ещё одно – недавно… В «сон» мы записали ковид, отмену рейса, прогулку по Китай-Городу с Катей, морок во дворах, недоразумение с походом на работу и ещё множество больших и маленьких вещей, до которых удалось дотянуться ослабевшей памятью. Несмотря на то, что я не понимала, что происходит, это разделение интуитивно казалось мне ужасно неправильным и противоречащим действительности, но доверять себе я не решалась. Как доверять человеку, которого кидает между двумя состояниями существования, даже если этот человек – ты сам?

Был Илья. Разумный и всегда знающий правильные ответы. Я могла положиться на него даже когда мир сходил с ума.

Были новости, подтверждающие, что люди по всему миру действительно засыпают.

Был мой случай, доказавший, что за мной нужен глаз да глаз.

«Когда ты в последний раз была одна?» – спросил щит на другой стороне дороги.

Я зажмурилась. Не помню. Не знаю. Сейчас. Разве что сейчас, когда сбежала. Почти в каждом воспоминании, помеченном как «явь», фигурировал Илья. Всё остальное, что было не про него, будто сгребли ковшом трактора и вывалили в кучу на задворках сознания, прилепив ярлык «сон». Стоило в самом начале остаться без него на пару часов, как декорации изменились, и на смену сонной болезни пришёл ковид.

Он сам всё больше напоминал механизм, настроенный на волну моих пожеланий. Я знала принципы его функционирования. Как он ходит, как смеётся, как шутит. А ещё я знала, как он мог бы функционировать… И эта потенциальность тут же воплощалась. Всё это время с момента «пробуждения» я его программировала, а он, в свою очередь – меня, чтобы я ни о чём не догадалась.

Название второго компонента, которого не хватало сну для превращения в явь, крутилось на языке, но никак не желало принять форму конкретного слова.

«Он не я. Пожалуйста, вспомни меня», – попросил плакат на автобусной остановке.

– Илья?!

«Я с тобой, пока ты помнишь, что меня нельзя заменить», – прочитала я, обойдя остановку.

– Я помню, но… как?.. – спросила я вслух.

«Она мне всё рассказала», – последовал ответ в витрине магазина.

– Кто?

«Твой автоответчик. Она замещает тебя, пока ты… не здесь. Ведёт тело на автопилоте, листает ленту инстаграма, иногда что-то отвечает. Но она не ты, даже мне это стало ясно».

– А он – не ты…

«Как хорошо, что мы это понимаем».

– Получается, моё тело функционирует, но сама я сейчас сплю?

«И очень крепко», – высветилось на табло обмена валют.

– Сколько можно, – процедила я, по-прежнему обращаясь в пустоту. – Вы достали твердить, что я сплю. Я должна проверить это сама!

Как по щелчку, асфальт перестал мельтешить, фонари погасли, а провода затихли. Мир снова стал максимально нормальным, если не считать полностью пустые улицы. Ну отлично, и что теперь? По внешним ненормальностям ориентироваться было однозначно проще. По внутренним тоже немного удавалось, хотя их хватало лишь на то, чтобы осознавать, что «что-то не так».

Моё внимание перетянул на себя трамвай, одиноко стоявший на рельсах. Его двери были призывно открыты, а табло горело. Его что, вот так вот просто бросили посреди улицы? Мир настолько катится в неизвестном направлении?