Луна на ощупь холодная (сборник)

Ни собаку, ни кошку тетя Лиза и дядя Захар не держат: «кормить нечем». Но постоянно то хвост собачий маячит за калиткой, то на дорожке мяукает чумазый кот – тетя Лиза вынесет мисочку, подождет, пока животина поест, и прикажет дяде Захару прогнать, «чтобы больше не приходили». А придут – опять выносит мисочку, которая всегда наготове.

– А мы вот поросеночка взяли. Как бы не заболел, Господи! Нехорошо вчера кушал – осталось чуть-чуть в корыте. Может, не понравилось. Подогрею ему сегодня кашку – тепленькое любит.

Пришел дядя Захар. Все – и на молокозаводе, где он сторожит, и родные, и соседи, и соседские дети – говорят ему «ты». Он и обидится, обратись к нему кто-нибудь по-другому: «Что я, барин, что ли? Это Елизавета Николаевна у нас барыня, а я этого не люблю». Дядя Захар поставил бидон на стол:

– Ой-ой-ой! Кто же эта прекрасная в нашем сарае?

Тетя Лиза напустилась на него в притворном гневе:

– Нашел сарай! Уж, слава богу, не сарай! И что ты – Надюшку не узнал? Не пьяный ты? Как ее не узнать можно?

– Пьяный? Видно, и правда давно она меня пьяным не видела! А что не признал – простите, мадам, ослеп от красы.

– Хватит болтать, старый! Дай молока-то, поросеночку плесну.

– Отдай ему все, мать, пусть ест, пьет что хочет. А мы как-нибудь. Положи его на диван, а меня в закуту.

Тетя Лиза ничего не ответила, отлила молока и выскочила с ведерком. Дядя Захар стал медленно опускаться на стул, но взглянул, увидал на нем мою куртку и сел на пол. Я взялась за куртку, хотела убрать, но дядя Захар вырвал ее у меня и комком снова положил на стул, медленно отнимая руки, будто боялся, что куртка улетит.

– Пусть так. И баста.

– Что же ты на полу?!

– А пол – сиденье самое просторное. Захочу – так сяду, захочу – так.

Дядя Захар заелозил, вытянул ноги – и едва не споткнулась тетя Лиза.

– Ах, подберись-ка, распластался!

Дядя Захар хотел подняться, а поскользнулся и ногой попал под стол. Там загремело, и закрученная банка покатилась.

– Тише ты! Вступило что ли?

Дядя Захар сделал вид, что и не думал вставать:

– Ах вот как! А я-то думал, что там такое краснеется? Зачем так много вишен? Может, на следующий год земной шар перевернется, а варенье останется.

– Как останется? Некому, что ли, кушать? Вот Надюшке баночку, и Вере отвезет.

– Так ведь если земной шар…

– Да ну тебя, говорун! Руки мой! Покажи, грязные?

Тетя Лиза взяла дядю Захара за руку – посмотреть. Да и потянула, подняла. Я зазевалась, а дядя Захар смирился, сел на стул, на куртку…

Тетя Лиза подала нам огромные тарелки с щами, до половины в них уходила ложка, а дядя Захар начал резать хлеб – и порезал целую буханку – шесть кусков получилось у него. Тетя Лиза намазала мне хлеб домашним маслом – желтым, зернистым, так густо, что едва бы и в рот вошло. Я это масло не люблю, и каждый раз, как я гостила у нее, тетя Лиза мучила меня им: только тетя Лиза уйдет с веранды, я умолю дядю Захара, он возьмет мой бутерброд, пальцем снимет масло и съест, как возвращается тетя Лиза. Оказывается, она за новой банкой масла ходила в погреб – и уже намазывает мне новый кусок…

Обычно дядя Захар любил расспрашивать гостей и квартиранток «чему сейчас учат» – какие есть предметы, что какой предмет изучает. Особенно интересовался он биологией и происхождением человека. Я все ждала, когда же дядя Захар заговорит на любимую тему, еще в автобусе придумывала, что скажу. Но скоро поняла, что дядя Захар едва ли помнит меня и не знает, учусь ли я, работаю, замужем или нет. Марина рассказывала мне, как она объясняла дяде Захару теорию Дарвина, показывала схемы в учебнике. Дядя Захар грозил ей пальцем:

– Если я посажу клен – из него никогда ясень не вырастет!

– Ну а Бог-то откуда?

– Бог он и есть Бог! Откуда!

Я вспомнила об этом и, чтобы сделать дяде Захару приятное, сказала:

– Знаете, ученые доказали, что человек не от обезьяны произошел.

– А откуда взялся? – спросил дядя Захар.

– А вы как думаете?

– Кто ж его знает. Я и не знаю – жизнь прожил, не видал, и откуда человек берется? Может, баба рожает, а может, планетяне приносят.

– Вот болтун! Болтун! – сказала тетя Лиза и отерла лицо мокрым полотенцем, которым только что вытирала посуду.

С собой мне дали неподъемную сумку, потому что я отказалась от второй, и тетя Лиза тайком вдвое утяжелила первую, и ведро сметаны.

Тетя Лиза, сморкаясь, простилась со мной у калитки, а дядя Захар пошел было, как всегда, провожать до остановки, но, к счастью, встретился нам парень с шеей, задавленной плечами, и дядя Захар перепоручил меня…

– Маринке, эта, привет и все дела, – сказал парень, проталкивая мое ведро в автобус. – От Вавана, она знает, брата Кабанова, и все дела.

Все племянницы, внучатые племянницы, их дочки и двоюродные сестры жили и учились или подолгу гостили в Данкове у тети Лизы и дяди Захара. И ни одна не вышла замуж в Данкове, ни одна не осталась работать.

Каждый вечер сидит дядя Захар в саду, под дубом, который сам посадил двадцать лет назад.

Шура