Луна в Водолее

— Скорее, Танечка, расколдовал. Освободил от ядовитой магии слов. Секундочку. Обрати внимание…

Астролог взял Книгу у женщины и прочитал медленно, выделяя едва ли не каждый звук:

«Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твоё мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли?»… «Ты солгал не человекам, а Богу»… «…что согласились вы искусить Духа Господня?» (Деян 5; 3–4).

— Чуешь, Танечка, эту кровавую риторику?! Вы солгали не мне, а Богу — да здесь же вся дьявольская сущность всех высокопоставленных демагогов! Впрочем, так же, как и демагогов рвущихся к власти! Вы солгали не мне, а чему-то высшему — Богу, Партии, Церкви, Народу, Родине — и не только любой ничтожный проступок, но и всякое несогласное слово могут быть расценены как преступление, достойное смерти! И наоборот: самые страшные, самые кровавые злодеяния — если только они совершены во имя тех же Бога, Партии, Церкви, Народа, Родины — не то что оправдываются, а прямо-таки облачаются в белые ризы и украшаются нимбом святости! И представляешь, Танечка, на протяжении уже многих тысячелетий эта гнусная демагогия действует безотказно! Ведь что, читая «ты солгал не человекам, а Богу», должен испытывать всякий некритически верующий? Священное негодование! Причём, настолько сильное, а главное, настолько безрассудное, что оно напрочь затемнит ориентированному на авторитеты сознанию суть дела: а именно то, что, солгав, Анания всего лишь попытался защититься от вымогательств Петра!

— Лёвушка, какое вымогательство?! Ведь Анания добровольно! Должен был отдать всё своё имущество!

— Вот именно, Танечка — добровольно должен. Знаем мы эти штучки! Ладно, не буду сравнивать с погоревшими, кажется, в 61-ом году облигациями добровольного государственного займа, напёрсточниками, лохотронщиками и прочими МММ-ами. Но чем, в сущности, являлась возглавляемая Петром община? Всего лишь — религиозно-общественной организацией. Причём: не законной, не зарегистрированной, враждебной официальной идеологии. И что глава не криминальной общественной организации может сделать с членом, грубо нарушившим её устав? В крайнем случае — исключить. Или — если нарушивший, как Анания, является кандидатом — отказать в приёме. Оставив себе вступительный взнос? А вот это — вопрос спорный. Хлеб для судейских. Словом, скажи Пётр Анании: забирай свои жалкие деньги и ступай нечестивец прочь — его бы мог упрекнуть только Христос, заповедавший гневливому апостолу прощать до седмижды семидесяти раз. Прогони Ананию и оставь деньги себе — мог бы дать повод для судебных разбирательств. Ну, а убив…

— Но ведь он его, Лёвушка, не убивал! Вот, слушай. — Танечка потянула Книгу к себе: «Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен». (Деян 5; 4–5).

— Ну, спорщица! Прелесть — Танечка! Согласен! Анания умер от стыда! Первый и единственный человек в истории! Нет, самоубийства от стыда совершали многие — в частности, тот же Иуда Искариот — но чтобы так, непосредственно… от страха — от сильного внезапного испуга — другое дело… случается… ладно, оставим Ананию! От стыда — так от стыда! Но о жене его — о Сапфире — что скажешь?

Окаёмов искоса заглянул в лежащую перед артисткой Книгу: «…вот входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут. Вдруг она упала у ног его и испустила дух». (Деян 5; 9-10).

— Но ведь, Лёвушка, — Татьяна заговорила куда менее уверенно, чем о смерти Анании, — Пётр её всё-таки не коснулся… Даже и пальцем…

— А зачем ему было её касаться? Если хочешь — магическое оружие! То, что Пётр желал смерти Сапфире, из приведённых слов, по-моему, совершенно ясно? Ты, Танечка, с этим — как? Согласна?

— Пожалуй, что — да. — Чувствуя, что сдаёт позиции, неохотно согласилась артистка. — Но только…

— Ничего, Танечка, не только! — перебил вошедший в азарт астролог. — Их же, своих учеников, Христос наделил способностью творить чудеса! Говорить на всех языках, изгонять бесов, исцелять страждущих. Ну, вот Пётр и исцелил… разом — от всех страданий…

— Лёвушка, не кощунствуй! Ведь до такого богохульства не додумались даже все бывшие в Советском Союзе идеологи воинствующего атеизма!

— Вот, вот, Танечка, и ты туда же… по этой же схеме… всякая критика священнослужителя — есть богохульство… потому, Танечка, наши воинствующие идеологи и не додумались… ведь для них главным было изгнать Христа… как победившего их основного союзника — Смерть… объявив Его личностью не существовавшей, сфальсифицированной на потребу дня… а против Петра и Павла, переняв всё худшее из почти двухтысячелетней практики называющих себя христианскими церквей, они — конечно, скрывая, чтобы не обнаружить нежелательной генетической связи! — ничего не имели…

— Лёвушка! Но ведь так же — нельзя! И Пётр и Павел за свои убеждения заплатили жизнями! А ты на них бочку катишь!