Лунная Моль и другие рассказы

Он обнаружил, что на протяжении почти всей смены ему приходилось приседать и сгибаться пополам, чтобы горячая, пыльная выхлопная струя не била ему в лицо. Заменяя сломанный зуб бурильной головки во время перерыва, он обжег большой палец левой руки, и у него вскочил волдырь. В конце смены только одно обстоятельство удержало его от того, чтобы заявить о своей профессиональной непригодности: его, «необученного подсобного рабочего класса D», понизили бы в статусе до уровня «младшего исполнительного работника», соответствующим образом сократив его кредит. В результате такой деклассификации его имя оказалось бы в последней строке «Перечня статусов», что было недопустимо, так как уже теперь заработная плата едва позволяла ему поддерживать существование, пользуясь пищевым обслуживанием типа RP, ночуя в общежитии подземного уровня 22 и получая шестнадцать специальных купонов в месяц. Ему полагалась эротическая обработка класса 14, и он мог проводить до двенадцати часов в месяц в «Клубе здорового отдыха», пользуясь, по своему усмотрению, гантелями, столом для игры в пинг-понг, двумя миниатюрными кегельбанами и любым из шести телеэкранов, на которых показывали только передачи канала H.

Люк нередко мечтал о роскошной жизни: о пищевом обслуживании типа AAA, о персональной квартире с несколькими комнатами, о толстых пачках специальных купонов, об эротической обработке класса 7 – а то и класса 6 или 5. Несмотря на презрение Люка к представителям «высшего эшелона», он нисколько не возражал бы против привилегий высокого статуса. Неизбежным неутешительным заключением всех его помыслов о лучшей жизни, однако, становилось убеждение в том, что он тоже мог бы, если бы захотел, наслаждаться такими преимуществами. Он видел, как другие состязались, добиваясь повышения статуса; он понимал все их уловки и ухищрения – умение тухтеть, тусоваться, клеветать на других за спиной, стучать друг на друга и тайком подыгрывать друг другу…

«Уж лучше я останусь разнорабочим класса D», – с усмешкой говорил себе Люк Грогач.

Иногда Люка охватывали мучительные сомнения. Может быть, ему просто не хватало воли к соревнованию, способности смотреть в лицо действительности? Капля за каплей сомнения нарастали, превращаясь в волну презрения к себе. Нонконформист! Вот кто он такой – у него просто не хватало мужества в этом признаться!

Но затем упрямство побеждало. Признаться в нонконформизме и провести остаток дней в Приюте для неорганизованных? Таков был удел дураков – а Люк Грогач дураком не был. Возможно, он на самом деле был нонконформистом – а может быть и нет; Люк никак не мог окончательно ответить на этот вопрос. Он допускал, что окружающие его подозревали; иногда он замечал, как сотрудники опасливо косились на него и многозначительно указывали на него кивками. Пусть злобствуют украдкой! Они никогда ничего не смогут доказать.

Но теперь… теперь Люк Грогач стал разнорабочим класса D, его отделяло от социального дна единственное понижение статуса, после чего он мог опуститься еще ниже – в неклассифицированный субстрат преступников, идиотов, детей и сертифицированных нонконформистов. Он, Люк Грогач, мечтавший о высшем эшелоне, о гордости и независимости! О, нет! Он, Люк Грогач, разнорабочий класса D, вкалывает вместе с другими неквалифицированными работягами, удостоенными почти такого же унизительного статуса, как он, Люк Грогач, разнорабочий…

Прошло семь недель. Неприязнь Люка к работе переросла в страстную ненависть. Работа была тяжелой, жаркой, отвратительной. Отзываясь непонимающим взглядом на гримасы отвращения, Федор Мискитмен только хмыкал и пожимал плечами, когда Люк что-либо предлагал или на что-либо возражал. Так вещи делались – подразумевал тем самым бригадир – так они делались всегда, и так всегда все будет делаться.

Федор Мискитмен ежедневно получал от суперинтенданта департамента обслуживания канализации указания, каковые он зачитывал бригаде во время первого перерыва смены. Указания эти главным образом относились к нормам выработки, но содержали также призывы к коллективному энтузиазму и сотрудничеству, требования к повышению качества обработки бетонных поверхностей и предупреждения о недопустимости излишеств в нерабочее время, препятствовавших профессиональной сознательности и приводивших к снижению производительности. Как правило, Люк не обращал внимания на эти директивы, пока в один не столь прекрасный день Федор Мискитмен не вытащил из-за пазухи знакомый желтый лист и не прочитал своим невозмутимым басом следующее: