Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

– Еще бы, и бреюсь почти каждую неделю, – ухмыльнулся он и мгновенно превратился из маленького мальчика в мужчину. – Кристи, милая, как хорошо, что я тебя встретил! Каким ветром тебя сюда занесло?

– Ты разве не знал, что я в Дамаске?

– Слышал, что ты сюда собираешься, но так и не дознался, когда именно. Хотел бы я знать, почему ты разгуливаешь одна? Мне казалось, ты приехала с туристской группой.

– Верно, – ответила я. – А сейчас я вроде как немножко потерялась. Кто тебе рассказал, что я здесь, – мама?

– Твоя мама рассказала моей, а та передала мне, но никто из них в точности не знал, каковы твои планы, когда ты выезжаешь и где остановишься. Ты ведь прекрасно знала, что я хочу тебя здесь перехватить. Почему ты никому не оставила адреса?

– Мне казалось, оставила.

– Ты назвала отель, но там тебя не было. Я туда позвонил, и мне сказали, что ваша группа отбыла в Иерусалим. Перезвонил туда – меня отослали обратно в Дамаск. Ты, юная Кристи, прекрасно заметаешь следы.

– Прости, – ответила я. – Если бы я знала, что смогу встретить тебя до отъезда в Бейрут… Дело в том, что у нас изменился маршрут, что-то не получилось с заказом билетов на самолет, поэтому мы ездим от конца к началу, и пришлось переменить отель в Дамаске. Тьфу ты, совсем из головы вылетело, мы же завтра уезжаем в Бейрут! Мы тут уже третий день. И ты все это время тоже был здесь?

– Вчера прилетел. Человек, с которым мне нужно встретиться в Дамаске, появится не раньше субботы, но я, когда узнал, что ты скоро будешь здесь, тотчас отправился сюда. Знаешь, может, оно и к лучшему, что твою поездку перевернули задом наперед. Скажи, тебе очень сильно хочется ехать завтра вместе со всеми? Я пробуду здесь до конца недели, так почему бы тебе не оторваться от группы? Вместе посмотрим Дамаск и потом отправимся в Бейрут. Ты же не обязана повсюду следовать за ними? – Он приподнял брови и взглянул на меня сверху вниз. – В конце концов, что ты потеряла в своей экскурсионной группе? Всегда был уверен, что это развлечение не в твоем вкусе.

– Пожалуй, не в моем, но мне вдруг захотелось повидать эти края, а я ничегошеньки о них не знаю. А с группой гораздо легче – тебе заказывают билеты, все организуют, с нами гид, который говорит по-арабски и знает, что к чему. Я бы сама так не справилась, верно?

– Ничего подобного. И не таращи на меня огромные беспомощные глазенки. Если и есть на свете женщина, способная за себя постоять, так это ты.

– О да, совсем забыла, у меня ведь черный пояс энной степени. – Я с удовольствием окинула его взглядом. – Хочешь верь, Чарльз, хочешь не верь, я так рада, что встретила тебя! Какая молодец твоя мама, что рассказала тебе о моей поездке! С удовольствием погуляла бы здесь с тобой, но ничего не поделаешь. Я собиралась задержаться в Бейруте еще ненадолго после того, как вся группа улетит домой, и не стану отступать от своих планов. Ты хорошо попутешествовал? Совершил с Робби что-то типа большого турне?

– Вроде того. Повидал мир и поднаторел в арабском, прежде чем браться за серьезное дело в Бейруте. Так все нахлынуло, никак дух не переведу… Мы проехали через всю Францию, переправились вместе с машиной на пароме в Танжер и пересекли всю Северную Африку. Робби пришлось из Каира вернуться домой, так что дальше я поехал один. В Каире меня и догнало письмо матери, в котором она сообщала об этой твоей экскурсии. Я направился прямо сюда, надеясь тебя застать.

– Говоришь, тебе нужно с кем-то здесь встретиться? По делам?

– Отчасти. Слушай, чего мы стоим посреди дороги? Тут воняет, и того и гляди нас затопчет какой-нибудь ослик. Пойдем выпьем чаю.

– С удовольствием, но где ты в центре Дамаска найдешь чай?

– Где же еще, как не в моей берлоге. Больше всего она напоминает дворец Азема, – усмехнулся мой кузен. – Я остановился не в отеле, а у одного приятеля, которого знаю по Оксфорду. Его зовут Бен Сифара. Не знаю, слышала ли ты о нем от отца. Отец Бена в Дамаске важная птица – он знаком тут со всеми, ему принадлежит чуть ли не весь город; брат у него владеет банком в Бейруте, а зять заседает в правительстве – ни больше ни меньше как министр внутренних дел. Семью его называют здесь «доброй», что в Сирии означает – богатая до чертиков.

– Неплохо для начала. Наш рейтинг в племенной книге растет.

– А разве он и так недостаточно высок?

Голос кузена искрился иронией. Я прекрасно понимала, что он имеет в виду. Наша семья, потомственные банкиры, уже в трех поколениях была богата до чертиков, и диву даешься, какое множество людей готово было смотреть сквозь пальцы на то, что в жилах Мэнселов течет смешанная, если не сказать незаконная кровь.

Я рассмеялась:

– Он ведет дела с папой и дядей Чазом?

– Да. Бен взял с меня обещание, что я, если буду в Сирии, непременно загляну, и отец тоже хотел, чтобы я установил деловые контакты. Вот я и решил сдержать слово.

– Ну и ну. Ладно, пошли. Погоди, только куплю шелка. – Я окинула взглядом охапку пестрых рулонов. – Не знаю, какой выбрать.