Львы Сицилии. Закат империи

– Согласен, и сегодня я приехал, чтобы лично встретить первую партию бочек, в которых будет выдерживаться вино. Теперь, когда мы провели сюда железнодорожную ветку, больше не придется разгружать товар на станции.

Да, это грандиозный успех: Иньяцио добился, чтобы ветка государственной железной дороги была проложена до самой винодельни. Редкое явление для Сицилии. А для этого городка – просто невероятное.

Иньяцио тогда много советовался с Винченцо Джакери, опытным управляющим литейного завода «Оретеа», но год назад он умер, и Иньяцио очень не хватало этого умного и деликатного человека. Однако он продолжил работу, и стоило ему изложить свою идею Дамиани, как хитрый политикан сразу за нее ухватился и сделал все возможное, чтобы помочь осуществить проект и теперь мог похвастать, что именно он убедил Флорио построить в этой глуши завод. Участвовать в создании рабочих мест было выгодно Дамиани: он укрепил свой политический авторитет и получил голоса избирателей.

А Иньяцио важно, что он достиг своих целей: усовершенствовал производство марсалы и снизил ее себестоимость. По крайней мере, он так думает. Пришло время это проверить.

– Весь урожай собран? Он оправдал ожидания? – спрашивает Иньяцио директора завода.

– Все собрано, до последней грозди. Отличный урожай, дон Иньяцио. Пойдемте в контору.

Во двор въезжает локомотив, сопровождаемый шлейфом черного дыма, застилающего небо. Поезд с шипением останавливается под изумленными взглядами рабочих, выстроившихся на платформе и у складов. На секунду все замирают. Затем раздаются аплодисменты, радостные крики. Иньяцио сжимает руку сына, с гордостью смотрит на происходящее и говорит:

– Запомни этот момент. Благодаря нам, Флорио, это стало возможным.

Рабочие приступают к работе, а Иньяцио с сопровождающими поднимается на верхний этаж здания и оказывается перед деревянной дверью, ведущей в конторы.

На двери – переплетенные две бронзовые буквы размером с ладонь: «И» и «Ф»; вокруг них – бронзовое зубчатое колесо, на котором выгравирован девиз:

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ДОМИНИРУЕТ НАД СИЛОЙ

Эту фразу придумал сам Иньяцио. Изобретательность, наука, труд победят невежество, грубую силу, отсталость.

Его идея промышленной выставки в Палермо постепенно обретает четкие очертания. Он говорил со многими политиками в Риме, с крупными предпринимателями по всей Италии. По его мнению, архитектор Эрнесто Базиле – лучшая кандидатура для проектирования павильонов. Иньяцио нравится, как работает Эрнесто, у него есть свое видение архитектуры, более изысканное и более современное, чем у его отца, Джован Баттисты, построившего Театр Массимо. Конечно, нужны деньги, время, энергия…

Но даже этот девиз передает смысл его проекта.

Какое ему дело до препятствий, с которыми он столкнется?

Он преодолеет их все.

Прогресс нельзя остановить.

* * *

Незадолго до Рождества 1890 года Иньяцио почувствовал странную усталость: ему было трудно вставать по утрам, приходилось отдыхать днем, он перестал регулярно посещать свой кабинет на пьяцца Марина и Банк Флорио. Джованна, кажется, не заметила недомогания мужа: серьезно больна одна из ее ближайших подруг, Джованна Николетта Филанджери, княгиня ди Куто.

Джованна почти каждый день навещает подругу, с любовью ухаживает за ней. Каждый день она видит, как та угасает; ее съедает болезнь, причины которой ставят в тупик всех врачей.

– Возможно, все из-за недолеченной грыжи, представляешь? – объясняет она Иньяцио за ужином.

Они одни в большой столовой. Иньяцидду ушел на вечеринку с Джузеппе Монроем и Ромуальдо Тригоной. Винченцо ужинает с няней в своей комнате.

Иньяцио молчит.

Джованна смотрит на него. Он неподвижен, лицо бледное, глаза закрыты.

– Но… что с тобой, ты болен?

Иньяцио машет рукой, как бы прогоняя эту мысль. Открывает глаза, берет ложку, зачерпывает рыбный суп и смотрит на Джованну с улыбкой, которая больше похожа на гримасу. Когда он ест, его почему-то часто подташнивает. Он говорит об этом Джованне и смотрит на нее, как бы желая успокоить, но от этого взгляда волнение ее только растет.

Она вдруг понимает, что Иньяцио почти ничего не ест, и это уже не в первый раз. Недомогание, которое он долго не хотел замечать, становится конкретным, осязаемым, как будто переходит к ней, проникает ей под кожу, вызывает тревогу.

Внезапно Джованне становится страшно.

Страшно, потому что раньше у мужа не было этих темных кругов под глазами. Страшно, потому что у него впалые щеки, а волосы, обычно густые и блестящие, выглядят тусклыми. Страшно, потому что от Иньяцио исходит странный, неприятный запах.

– Ты как будто бы высох… – бормочет она.

– Да, я немного похудел, это правда. Сложный период, я очень мало сплю…

– Почему ты так мало поел? – спрашивает она, беря его руку.

Он пожимает плечами.

– Надо бы завтра позвать врача, – говорит Иньяцио, отодвигая тарелку.

Джованна удивлена таким неожиданным решением. Она не знает, как это понимать, но одно она знает точно: ей страшно.