Madame. История одинокой мадам

Богомолов обходил комнату по кругу, рассматривая фотографии, висевшие по стенам, корешки книг, пылящихся на полках, разные салфеточки и сувенирчики, до которых мама наша была большой охотницей. Ой, как мне не нравилось это его хождение!

— Чем могу быть полезен? — подал я голос, стремясь заставить его вспомнить о моем скромном существовании.

— Здесь ведь сегодня поминки? — удивленно спросил он, шаря глазами по комнате, словно ожидал увидеть накрытый стол и подруг Жанны.

— Да. Но я никого не звал.

— Это на день рождения зовут или не приглашают. На поминки приходит всякий, кому был дорог человек.

— Ты хочешь сказать…

Но Богомолов, видимо, не любил ни глупых предположений, ни разных там церемоний. Он сделал жест, который можно было растолковать в том смысле, что он отмахивается от моих слов, как от роя мух.

— За последнее время я столько узнал о твоей сестре, как будто мы с нею были лично знакомы, сказал он. — То есть она мне небезразлична. И судьба ее не выходит у меня из головы. Я начал самостоятельное расследование и хотел бы довести дело до конца. Думаю, ты тоже.

Он круто развернулся на каблуках и пристально посмотрел мне в глаза.

— Или у тебя теперь другие планы?

По его словам, я понял, что Алка рассказала ему о моем предложении и он явно намекает на то, что я готов идти на попятный. Начисто забыв, что еще совсем недавно я действительно собирался оставить все как есть и мчаться к своей возлюбленной, я встал в позу, насупился и ответил ему:

— Я найду его.

— Нет. Именно у тебя это не получится.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что именно ты чего-то не договариваешь. И может быть, не договариваешь не только мне. Не только Алле. Но и самому себе.

— О, мэтр ко всему прочему еще и психоаналитик?

— Нет. Психоанализ — это по части моей жены. Хочешь, устрою тебя к ней по блату. У нее очередь.

— Благодарю, но вынужден отказаться.

— А зря. Кстати, чего это мы здесь стоим? У меня тут с собой…

Я провел его на кухню, и он выставил на стол принесенную бутылку водки, точную копию моей. Это немного разрядило обстановку и заставило меня улыбнуться, таким смешным выглядел Богомолов, взирая на две одинаковые бутылки.

— Хотел привести с собой еще одного человечка, — сообщил он, выпив за светлую память моей сестры. — Но тот слишком напуган чтобы хоть куда-то высовываться.

— Ты встречался с Элей? — Моя рука дрогнула, и я пролил водку на стол.

— Я с ней встречаюсь каждый день.

— В каком смысле?

— В том смысле, что живет она у нас дома.

— Давно?

— Да, с того самого дня, как у нас с тобой состоялся первый и последний разговор.

— Как она?

— Человек больше чем полгода нос на улицу не высовывал! Живет как в тюрьме. А ты все молчишь… — прибавил он тихо.

Мне представилась бедняжка Эля, и стало стыдно, что это Богомолов, а не я, позаботился о ней. Мне и в голову не пришло съездить на дачу, где она пряталась, успокоить. И еще мне было немного стыдно оттого, что я думал, будто Богомолов больше не интересуется делом моей сестры, что ему все это было нужно лишь для того, чтобы заполучить в свой фильм Мадам.

— Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы.

— Начнем с главного. Где ты достал пленки?

— Я съездил к родителям Мадам. Представился фоторепортером, пишущим статью об их дочери. Между вопросами спросил о пленках и узнал, что совсем недавно некая Кларисса забрала их, да так и не вернула.

— Они дали ее адрес?

— Да. Я объяснил, что хочу и у нее взять интервью.

— Пленки тебе дала она?

Я немного помолчал, подыскивая подходящие слова для ответа.

— Скажем так: я взял их у нее.

— Украл?

Мне снова пришлось подумать.

— Взял без разрешения. Переписал. Вернул обратно.

— Как ты ей это объяснил?

— Никак. Она понятия об этом не имела…

Богомолов усмехнулся:

— Как говорят в моем любимом фильме, гипс с человека можно снять по-разному. Усыпить, напоить, с трупа, наконец. Кларисса жива, вчера выдавал Джеку контрамарку для нее на премьеру. Значит, последнее отпадает. Остается спросить: чем ты усыпил ее бдительность?

Я выбирал слова тщательно и долго. Но объяснение оказалось полным бредом. Богомолов разглядывал звезды, высыпавшие за окном, а потом достал трубку и принялся набирать чей-то номер.

Я вздохнул с облегчением, решив, что он утратил интерес к моему ответу, вспомнив о чем-то важном, — лицо его было сосредоточенным и жестким. Ну значит, и не судьба мне каяться в прошлых глупостях.

— Джек, — рявкнул Богомолов в трубку. — Хочу, чтобы ты вспомнил один не самый приятный момент в своей жизни. Клариссу. Джек, не время для шуток. Ты уверен, что она была влюблена в тебя последние три года? Перестань. Где она? Как? Когда?!