Магия крови (Blood Magic)

Сейчас же в зале оставалось немало свободных мест, и большинство присутствующих уткнулось носом в газеты. Какой-то маг средних лет мастерил что-то, напоминающее птичьи крылья. Гарри видел, как наклоняются друг к другу находящиеся в зале волшебники, но не слышал ни слова. Звуки шагов до него тоже не доносились – хотя никто из присутствующих не был обут в мягкие башмаки.

– Как же мы услышим то, что они говорят? – спросил юноша, понижая голос – не стоило привлекать внимание тех репортеров, что сидели рядом с их компанией.

– Как только начнется слушание, – отозвался Билл, наклоняясь к нему поближе, – они наложат заклятье звука. Так что эта комната – и впрямь что-то вроде галереи… вот только сидящие здесь не смогут открыть огонь по судьям, принимающим закон о защите волшебной культуры… ну, или по тебе, в нашем случае. Или по Фаджу.

Гарри снова оглядел зал суда. Прямо перед судейскими креслами находилась увитая цепями скамья подсудимых. Чуть в стороне, на небольшом возвышении, располагался закуток, огороженный тяжелыми деревянными панелями в половину человеческого роста. В загородке была проделана небольшая дверца. Пока Гарри осматривался, в зале показался Дамблдор. Северус шел чуть позади директора, и только не совсем ровная походка выдавала, через что ему пришлось пройти накануне. Оба подошли к загородке; Дамблдор отомкнул дубовую дверцу, и они прошли внутрь. Слегка взмахнув рукой, директор трансфигурировал деревянную скамью с высокой спинкой в удобный диван и уселся. Гарри мог только представить себе, как закатил при этом глаза Снейп. Повинуясь жесту Дамблдора, Северус неловко опустился рядом и вытащил из кармана небольшую коробочку, которая сразу же превратилась в бювар. Зельевар достал перо, чернильницу и пергамент, разложил перед собой. Ясно было, что директор объявил, что Северус выполняет обязанности его секретаря.

Ну чего они не начнут никак? За то время, что Гарри наблюдал за директором и отцом, в зал вошло еще несколько человек. Начав пересчитывать их, он вдруг понял, что в зале не так уж мало людей – только из-за размеров помещения казалось, что оно полупустое. Юноша сглотнул, представив, как исчезнет с лица маска, когда он войдет в зал и встанет перед молчаливыми магами и ведьмами. Как же заставить себя говорить? Может, просто выбрать одного из судей и обращаться к нему или к ней?

На среднем кресле сидел Фадж, но с ним Гарри точно говорить не хотелось. Слева от министра находилась пожилая волшебница, довольно милая; правое кресло оставалось пустым. В проходе между креслами появился кто-то, и Гарри узнал Амелию Боунс – она разговаривала с темнокожей ведьмой в ярко-желтой мантии, почти незаметной за тучей лиловых записок-напоминалок. Настырные записочки вели себя точь-в-точь как первокурсники, пытающиеся привлечь к себе внимание. Боунс закончила разговор, повернулась к судейским креслам и повелительно махнула Фаджу.

Тот явно опешил. Боунс махнула еще раз, указав на пол; нацепила монокль, болтавшийся на ее шее, и что-то проговорила – Гарри видел, как шевельнулись ее губы. Эх, знать бы еще, что именно… Наконец Фадж, весьма раздраженный, поднялся с места и прошествовал за ту же перегородку, что и Дамблдор. Гарри видел, как министр нахмурился, разглядев трансфигурированный директором диванчик, прежде чем неловко присесть на край, как сердито махнул рукой, явно отказываясь от предложенных Дамблдором конфет – пока директор не убрал бонбоньерку.

Усевшись поудобнее, Фадж махнул Перси Уизли. Тот подскочил и торжественно взмахнул палочкой. Перешептывания в комнате для наблюдений стихли, перекрытые ровным гулом голосов, доносящихся из зала суда. Перси заговорил нараспев, явно пытаясь привлечь к себе внимание:

– Не сочтут ли многоуважаемые судьи…

– Уизли! – басовитый голос Боунс прервал Перси на полуслове. – Позвольте напомнить вам, что вы здесь секретарь, а не личный помощник истца.

Перси неуверенно взглянул на нее, прокашлялся:

– Разумеется, мэм.

Как ни странно, бормотание Перси было слышно так же внятно, как и резкое требование мадам Боунс. Гарри пришло в голову, что усиливающее голос заклятье особо четко работает в ключевых местах – таких, как судейские кресла. Наверно, голоса свидетелей будут усилены точно так же.

– Тогда займите место секретаря, ясно вам?

Перси побагровел – лицо его теперь почти не отличалось от цвета волос, – следя за тем, как Амелия Боунс неторопливо усаживается, раскладывает перед собой пергаменты и поправляет свой монокль. Они величаво кивнула.

Перси, призвав все самообладание, произнес: – Заседание Уизенгамота считается открытым, – и снова сел.

Боунс покосилась в сторону обитого лиловым дивана, чуть покачала головой и начала: