Магия отчаяния. Моральная экономика колдовства в России XVII века

Эти ряды чисел, скорее всего, обозначали результаты бросания костей, служивших гадателям для предсказания судьбы. Нам известно руководство, помогающее истолковать падение «костей» или «бобов», которое было изъято у одного холопа в Тобольске (1630): в нем буквы А, В, Г, Д представляют числа 1, 2, 3, 4. Каждый бросок трех костей связывается с неким исходом событий. «В Г Г: сердце трепещет радуеца а о болезни здравие кажет только силние чюжую руку кажет а возри по подошевную что кажет начаеце ли опосле радости одоление надо враги и мирно время» [Мордовина, Станиславский 1964: 336][308]. Другое подобное руководство (см. иллюстрацию выше) взято из устрашающего сборника заговоров, принадлежавшего Айгустову: принцип тот же, но вместо сгруппированных букв алфавита мы видим истолкование комбинаций точек на сторонах костей.

Обнаружение этого листка оказалось чрезвычайно серьезным делом, и в приказе решили: «подметные письма» свидетельствуют о том, что здесь имеют место «воровство и чародейство и злые умыслы». Посланцы из Москвы дали предписание воеводе:

Где они живут в кельях или в домех всяких воровских писем и коренья и иных отравных составов осмотрить и у кого, что по осмотру явитцавынять и описать и их самих и келейников и работников их по тому ж поспросить, а буде в чем у кого учинитца спор и им давать очные ставки и распрашивать накрепко по соборному уложению и по иным указам и статьям.

Воевода велел сличить почерк в бумаге с почерками наиболее вероятных подозреваемых и показать оригинал большому числу людей в надежде установить автора. В Москве распорядились допросить не только монахов и посадских:

И им розведывать нет ли каких чинов жителей или присыльных с Москвы колодников к такому воровскому вымыслу и составу приличных людей или в подмонастырьных слободах служники и служебных и иных каких чинов мужних <нрзб.> жен и вдов и девок, которые саму грамоте и писать умеют, для того что те подметные письма описанием являютца от женского лица[309].

В приказах подчеркивалось, что женщины могут владеть грамотой и, следовательно, производить на свет подобные опасные сочинения, но само по себе это напоминание говорит о том, что такое встречалось исключительно редко[310]. Мы видим также, какую тревогу порождала неясная угроза, проистекавшая от неучтенных государством грамотных подданных. Опасность могла проявиться где угодно.

Распоряжения насчет того, как действовать при нахождении таинственных посланий, говорят о том, насколько серьезно власти относились к самому факту появления несанкционированных письменных текстов – подобные случаи обозначались понятием «великие дела»: