Магия убийства

Ника, недавно почувствовавшая, как возвращается былое напряжение, неожиданно легко расхохоталась. Невероятная девчонка все-таки — Катерина Эдуардовна Кощина. Девочка, отца которой, виновного в кораблекрушении, погубившем его обожаемую дочь, всесильный цэковский дедушка насильно вычеркнул из ее памяти и документов. У Эдуарда Кощина, кстати сказать, имелось логически оправданное прозвище — Кощей Бессменный. Власти менялись, генсеки с президентами уходили, Кощей бессменно толкался возле руля.

После хохота и ернического разговора с Экой коленки Вероники перестали подгибаться и вибрировать: из лимузина она выпорхнула, как будто не было почти четырехчасовой поездки. Хотя, наверное, здесь немаловажную роль сыграло суперудобное «космическое» кресло. Что бы там ни думал о богатых классово непримиримый человек труда, но жить буржуи, стоит отдать им должное, умеют правильно и с шиком. Деньги вкладывают не только в западные банки и офшоры, но и в свое здоровье: в лосиное молоко, к примеру, и удобные для пожилых костей путешествия на вертолетах.

Вероника шагнула к багажнику, откуда водитель уже доставал оба чемодана, но Эка махнула лапкой: «Оставь!» — и потянула ее за рукав к пологой мраморной лестнице в форме раскрытого веера. Самым узким местом «веер», полностью попадавший под портик, упирался в высоченную, наполовину стеклянную дверь с металлическими завитушками. На пороге уже стояла курносая розовощекая тетушка — кругленькая, сдобная, с седыми вьющимися волосами, убранными под сиреневый бархатный ободок. Фартук, надетый тетушкой поверх длинного платья в мягких складках, был в точности того же цвета, что и обруч в волосах. Туфельки-балетки, в тон платью, были цвета «пыльная роза». На лице сдобной тетеньки медленно, но неуклонно, отцветала радушная улыбка, так как смотрела она не на приехавшую Эку, а практически в упор разглядывала непонятную персону, Веронику Полумятову.

— Это Мишкина ворожея, — сразу объяснила присутствие Ники хозяйская внучка, — Вероника. Ника, это моя нежнейшая нянюшка Анастасия Семеновна. Мой чистый ангел!

Чистый ангел, услышав, что приехавшая девица, слава богу, не какая-то безалаберная подружка Эки, нагрянувшая негаданной-незваной, мгновенно подобрела. Чирикнула: «Оч-приятно» — и взялась уже за Катерину.

— А ты чего таким пугалом-то вырядилась?! — прошептала возмущенно, указывая толстым пальчиком на разноцветные гольфы.

— Да думала в дороге переодеться, — отмахнулась Эка и таким же быстрым шепотом отчиталась перед нянюшкой: — Все ок, все замечательно, я даже поспала, — болтала уже под сводом огромного гулкого вестибюля. — Сам спит?

— Ну. Я же тебе писала.

Эка уловила в голосе Анастасии Семеновны толику вопросительной и недовольной интонации, погладила ее по круглому плечику:

— Да читала я, читала, теть Насть. Спасибо. Как вы тут?

— Ох… — Тетушка приложила расправленные ладошки к ключицам. — Сам приехал ужасти какой усталый, злой! Ваську по матушке приложил… — неодобрительно покачала головой. — А чего материться-то? У Васьки тут в кои веки порядок, стекла помыты, плита надраена… Я-то еще утром сюда на грузовом, с припасами прилетела, думала — тут конь не валялся, надо девчонок из деревни вызывать, полы хоть наскоро помыть да туалеты…

— Как мой боец? — перебила Эка, снимая кепку.

— Твой? — сбилась тетушка. — Это который клетчатый в горошек, нос везде сует?.. Вторым рейсом прилетел. С Мишей, Инкой и этими… от Кузьмича которые. Я его накормила, определила… Ох и любопытный он у тебя!

— Искусствовед, — одним словом оправдала своего бойца Эка.

— Заметно. Сначала Инка его повсюду водила, про картины объясняла. Потом ее, слава богу, Ангелина к себе вызвала, Инка спихнула твоего обормо… искусствоведа на Мишку и улизнула к Геле. Эка, да скажи ты ему, Христа ради, что не нужны мне никакие изразцы на печку! Голландские. Мне и старая, беленая хороша…

Эка снова погладила нянюшку по плечу, прерывая ее монолог, и обернулась к Веронике:

— Я сейчас быстренько в душ, потом полчасика поваляюсь, теть Настя тебе тут все покажет, ок? — кивнула нянюшке и, шагая через две ступеньки, устремилась на второй этаж по такой же «веерной» домашней лестнице, вслед за неторопливо поднимавшимся водителем с двумя чемоданами — одним розовым, вторым нормальным.

— Ну, детонька, пойдем, что ли? — обратилась к Веронике домоправительница Кощиных.

Ворожея оторвала взгляд от огромного морского пейзажа, где бурное море, казалось, приготовилась выплеснуться на мозаичный пол вестибюля и утопить в соленой воде псевдоантикварные тумбочки с беззастенчиво электрическими золотистыми подсвечниками, подмочить репутацию овального персидского (?) ковра у лестницы и зеркала, в котором мог бы полностью отразиться заглянувший на огонек великан. Закрутить водовороты у элегантной чугунной подставки для зонтов и шляп…