Магия убийства

Или кровь пошла носом в коридоре, а выходила из спальни Катерина еще с чистой рукой… Бред! Она что… притворяется, как в том фильме: «Здесь помню, здесь не помню»?! Она же сказала, что не заметила, когда из носа кровь пошла! Она так искренне страдает из-за гибели Инессы, что либо она говорит правду, либо она отличная актриса с ледяной сосулькой вместо сердца. А ужас, отразившийся на ее лице при виде мертвой докторши, — последствие недоумения: тело Инессы должно было находиться в кабинете, но как-то очутилось за забором…

Стоп, хватит! Надо остановиться и вспомнить «лезвие Оккама»: не стоит множить сущности. Достаточно уже всего. Вероника даже головой помотала, как будто стряхивая с нее лишнее.

— Вы тоже не согласны? — прозвучал рядом «повидловый» голос.

Ника едва не повторила уже традиционный для нынешней себя вопрос «а, что?». Пожалуй, рано она радовалась: сознание продолжает раздваиваться — одна его часть регистрирует происходящее в нормальной реальности, другая вышивает крестиком изнанку бытия. В гостиной обсуждали возможность отправить кого-то лесом до далекого поселка на этом берегу реки, Вероника не вовремя решила избавиться от лишних сложностей и помотала головой.

— Ну, я не знаю… — начала выкручиваться и поймала на себе взгляд Кощина, наполненный такой чудовищной болью, что против воли встала на его сторону. — Гроза вчера кругами ходила, так? Вдруг она опять вернется? В лесу сейчас опасно… как мне кажется. Думаю, ничего страшного уже не случится, если мы немного подождем, пусть погода хоть чуть-чуть утихомирится. Связь, например, восстановят…

— Да, — согласился антиквар. — Пока нет связи, потеряться в лесу без навигатора — проще легкого!

Эдуард Кузьмич, получивший стольких сторонников, тихонько выдохнул.

— Я тоже так думаю. Я несу за всех ответственность, еще одна трагедия нам ни к чему. В лесу сейчас опасно. — Как бы поставив точку в дискуссии, Кощин хлопнул ладонью по ручке инвалидного кресла на электрическом приводе, в котором теперь передвигался по дому. Подагра — это вам не насморк, Вероника не могла представить, какие усилия ночью приложил этот старик, чтобы избавить внучку от подозрений.

Но Кощин слишком рано выдохнул. Он сам назвал полный дом эзотериков и теперь огребал по полной: один из его гостей включил талант на требуемую мощность. В гостиную посланником вошел Камран и поклонился компании:

— Прошу прощения, господа. Доктор Али-Ага просит вас пройти в коридор. У него есть важная информация.

Хозяева и гости, недоуменно переглядываясь и перешептываясь, двинулись к коридору. Впереди всех на кресле ехал Эдуард Кузьмич. Коридор плавно повернул к дальним комнатам…

Иранский провидец, выпрямившись, словно жердь, застыл напротив двери в кабинет, едва не упираясь в нее носом. Заговорил, когда его окружили.

— Доктор Али-Ага говорит, — быстро переводил Камран, — что женщина умерла здесь. Не на улице под деревом, а в этой комнате, ночью.

— Какая ерунда! — вспыхнул Эдуард Кузьмич. Закашлялся, взмахнул рукой…

Иранец медленно повернул к нему голову, зашевелил губами. Особенный взгляд доктора сосредоточился на кашляющем хозяине дома, но Веронике показалось, что Али-Ага его совсем не видит: взгляд провидца был таким всепроникающим и жутким, что Ника даже испугалась за бедного Кузьмича — как бы того удар прямо сейчас не хватил!

— Доктор Али-Ага говорит, что ему необходимо попасть в эту комнату, — переводил Камран.

Эдуард Кузьмич продолжил кашлять, как будто не услышав просьбу…

— Эдуард, ты не веришь своему бойцу? — бестрепетно поинтересовалась Ангелина Сергеевна. — Дай ключ, — протянула руку и пробормотала: — Наша «Битва», кажется, начинается.

Деваться некуда, Кощин достал из кармана домашнего пиджака связку, протянул ее мадам и положил искореженные подагрой руки на подлокотники кресла. Постарался сесть прямо, откинулся на спинку кресла и облизал серые потрескавшиеся губы.

Доктор Али-Ага вошел в кабинет. Вероника, немного потолкавшись у порога с антикваром, просунула голову в дверной проем…

На полу кабинета как ни в чем не бывало лежал тот самый шелковый ковер, на красоту которого Ника вчера обратила внимание. Иранец, двигаясь словно во сне, прошел до письменного стола, опустился на одно колено и приложил ладонь к уголку ковра. Замер. Надолго.

Все превратились в слух и затаили дыхание. Застывший иранец в черном костюме, согнувшийся и опустивший голову, напоминал надгробный памятник — скорбящего ангела смерти со сложенными крыльями. Зло вещая, пугающая картина. Все тихо ждали продолжения сеанса, и наконец Али-Ага зашевелился: достал из кармана пиджака белоснежный платок, положил его на ворс ковра и сильно надавил ладонью. Потом поднял платок и выразительно предъявил его пораженным зрителям — на белой ткани носового платка отпечаталось влажное бурое пятно. Али-Ага что-то коротко сказал, и Камран перевел:

— Здесь. Женщину убили здесь.