Магнолии были свежи (СИ)

— Мисс Доусен, мне очень жаль, что я стал причиной ваших переживаний и страданий. — его голос успокаивал каждого. — Поверьте, я не хотел вас ни обидеть, ни расстроить. Ваши чувства замечательны, однако с их объектом вы немного ошиблись.

— Мистер Гилберт…

— Выслушайте меня, пожалуйста, до конца. Такое часто происходит, многие ошибаются с чувствами в вашем возрасте. У меня дочь вашего возраста, мне ли этого не знать. Но прошу вас, мисс Доусен, не забывайте, что я в первую очередь ваш преподаватель, и подобное… — он замолчал, старательно подбирая слова. — Проявление эмоций прекрасно, но очень опрометчиво. Вы еще найдете другого человека, для которого эти слова будут подходящими.

— Но мне нужно никого, кроме вас.

— Мисс Доусен, — его голос стал тверже. — Прошу вас, задумайтесь о том, в какую ситуацию вы ставите и себя, и меня. Боюсь, что это несколько неудобно. Я намного старше вас, я женат, моя дочь — ваша ровесница. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Но, сэр…

— Прошу вас, будьте осторожны с такими словами. Я не хочу, чтобы вы попали в неудобную ситуацию с кем-нибудь другим. Я женат, и больше чем вдвое старше вас.

— Вы ее любите?

— Кого?

— Вашу жену?

— Да.

Мадаленна почувствовала тупую боль; она собиралась около ключиц и опускалась к животу. Он любит Линду. Линда любит его. Счастливая семья со страниц журнала «семейная идиллия Вог». Про Мадаленну статей в таких журналах не писали, о ней говорили в готических романах. Ее героиням следовало сойти с ума в родовом поместье или остаться угрюмой старой девой. Но она этого не желала! Она желала быть счастливой с любимым человеком, а любила она только мистера Гилберта. Кто-то оттащил ее от двери, когда там послышались шаги, кто-то всунул ей в руки книгу, однако она все равно видела перед собой синий свитер и слышала голос Эффи. Дверь распахнулась, и из кабинета вышел Эйдин с листом.

— Мисс Стоунбрук, скажете всем, что оценки можно забрать в деканате?

— Да, сэр.

Из кабинета вылетела Эффи, вся заплаканная, и ее зеленое платье мелькнуло за поворотом. Блондинка Мэйбл пораженно переводила взгляд с Мадаленны на Дафни, а брюнетка шумно выдохнула и нервно рассмеялась.

— Да уж, вот и дела.

— Повезло Эффи, конечно. — пролепетала Мэйбл. — Как она теперь в университет придет?

— Обычно. — услышала Мадаленна свой голос. — Как всегда.

— Как это? — возразила брюнетка. — Ты же сама слышала, Мадаленна…

— Ничего не было. — отрезала она. — Эффи сдала последней экзамен и вышла из аудитории. Ничего не было. Никто ничего не расскажет.

— Но…

— Потому что если хоть одно слово просочится, мистера Гилберта сразу отстранят от занятий. Вы этого хотите? — жестко спросила она, и девушки, перглянувшись, замотали головой.

— Нет, он же не виноват, что Эффи решила признаться.

— Он хороший.

— Поэтому все будут молчать. — Мадаленна оправила брюки. — Никто слова не скажет. Ничего не было. Это приказ старосты. Дафни, я надеюсь на тебя. Передайте Алисе, что сведения надо будет забрать в деканате.

Дафни мрачно кивнула, и Мадаленна развернулась на каблуках. Злости не было, ревности не было. Эффи Доусен решилась на то, на что она сама не решилась бы никогда. Все долгое соперничество исчезло, теперь Мадаленна только понимала ее и не чувствовала ничего, кроме пустоты. За такую храбрость можно было награждать, но вот место и время Эффи выбрала неверное — так подставить преподавателя — это надо было суметь. Мадаленна равнодушно прислушивалась к стуку своих каблуков по натертому паркету — эхо было оглушительным, кроме них в университете больше не было. В сущности, после такого признания Эйдин вполне мог выбрать и Доусен — почему бы ответной любви не стать наградой. Тупая боль снова стукнула ее по животу, и она машинально приложила руку к кардигану. Эффи нашлась в открытой галерее; она сидела на каменной скамейке, и снег мокрыми хлопьями садился ей на платье. Носовой платок все-таки нашелся в кармане, и Мадаленна протянула его Доусен. Та всхлипнула, но платок взяла. Мадаленна посмотрела на бежевые камни и в первый раз увидела выгравированные инициалы «Б.М.». Бернард де Мандевиль. Она и не замечала, что здесь что-то было написано. Наверное, просто не присматривалась.

Мадаленна злилась на Эффи, не понимала ее глупой борьбы, она соперничала с ней в каждом предмете, но сейчас они не были ни соперницами, ни врагами, по иронии судьбы они были единственными, кто могли понять друг друга и не осудить. Действительно, пути жизни были временами чудными.

— Что, отказал? — она присела рядом с Эффи.

— Как будто бы ты не слышала. И весь университет не слышал. Отличное представление, лучше чем все телевизионные передачи. — огрызнулась Доусен, и Мадаленна пнула от нечего делать ножку скамейки. — Думаешь, я плохо поступила? — внезапно спросила она.

— Не знаю. — пожала плечами Мадаленна. — Не думаю, что плохо. Просто неосмотрительно.

— И в чем же моя неосмотрительность? — язвительно откликнулась Эффи.

— Его могли уволить за такой разговор. Чувства студентов к преподавателям редко когда одобряются.

— Ты думаешь, — встревоженно начала Доусен.