Майя

«Родилась я в нищете, – угрюмо думала Майя, – потом меня в рабство продали, а умру я богатой домовладелицей. Чему быть, того не миновать».

К особняку благой владычицы она прошла не через сад, а через боковую калитку. Привратник благодарно принял у Майи пять мельдов и, услышав, что прославленная Серрелинда пришла к Зуно, немедленно впустил ее в дом.

Медленно, как во сне, она пересекла двор и направилась к каменной веранде – через этот вход привела ее когда-то Ашактиса. По пути ей никто не встретился, но Майя этому не удивилась, решив, что боги избрали ее для свершения правого дела и устранили все препятствия.

Она взошла по широким ступеням к массивной резной двери, чуть помедлила, взялась за тяжелый бронзовый молоток в форме леопарда и решительно постучала. Ей понравился гулкий, звучный стук – именно так объявляют о возмездии богов.

Дверь отворил не Зуно, а сутулый старик в холщовом переднике, с метлой и щетками в руках – слуга, который убирал в прихожей.

– Благая владычица не… – начал он.

– Кто тебе позволил двери открывать? – холодно оборвала его Майя.

Бедняга испуганно съежился и, запинаясь, начал объяснять:

– Сайет, понимаете, еще не время для визитов, а эста-сайет с раннего утра в храме, так что мы никого не ожидаем, поэтому привратник…

«…улизнул в таверну, пропустить стаканчик-другой, – подумала Майя. – Похоже, боги мне благоволят».

– Ничего страшного, – заявила она, вручая старику два мельда. – У меня срочное дело к дворецкому благой владычицы. Нет, не стоит меня провожать, я знаю, где он.

Она прошла мимо длинного ряда нефритовых колонн, над которыми с потолка свисала громадная фигура змееглавого бога Кенетрона, парящего на могучих орлиных крыльях и окруженного языками пламени. Ему поклонялись в Лапане, а не в Бекле, поэтому Майя решила, что это наследие какой-то давней благой владычицы, урожденной лапанки. Может быть, он – покровитель особняка? Кенетрон безжалостно карал злоумышленников, поэтому Майя приблизилась к нему с опаской. Нет, даже Кенетрон сочтет месть Майи справедливой и осудит немыслимое злодеяние. Она с вызовом взглянула в мерцающие глаза бога и решительно направилась к подножью лестницы.

Больше всего Майя боялась наткнуться на псарей с гончими, но вокруг все было тихо. Она преодолела два лестничных пролета, пересекла коридор, толкнула дверь опочивальни благой владычицы и вошла без стука.

В опочивальне Оккула, растянувшись на кровати, играла с белым котенком. Завидев Майю, чернокожая невольница вздрогнула, а котенок испуганно убежал прочь.

– Банзи, что ты здесь делаешь?

– Где она? – спросила Майя.

– Ты с ума спятила? Кто тебя впустил? Объясни мне, зачем ты пришла?

– Где она? – сурово повторила Майя.

– Форнида? – Оккула подбежала к подруге, схватила ее за плечи, увидела кинжал в ножнах на поясе и попыталась его отнять.

Майя отшатнулась и укусила ее за руку. Девушки сцепились и с четверть минуты молча дрались.

– Банзи, отдай мне бастаный кинжал и убирайся поскорее! – переведя дух, велела Оккула. – Форнида вот-вот вернется, и если тебя с оружием застанет, то загубит, не сомневайся.

– Я ее первая убью! – воскликнула Майя.

– О великий Крэн! – вздохнула Оккула. – С чего из тебя дурь прет? Кто тебя пустил? Кто знает, что ты пришла?

– Какая разница? Я ее убью, и пусть дальше творят что хотят.

Оккула закрыла лицо руками и застонала:

– О Канза-Мерада! Как тебя уговорить, дурочка? Пойдем со мной, а?

Майя упрямо замотала головой.

– Хоть расскажи, что стряслось? – взмолилась Оккула. – Ох, ты понимаешь, что… Банзи, любимая моя, прошу тебя, объясни, в чем дело.

В конце концов Майя рассказала обо всем – как она заработала деньги для спасения Таррина, как утром отправилась к Пакаде, как узнала, что в тюрьму тайком приходила Ашактиса. С трудом сдерживая рыдания, Майя упрямо сжала кулаки и заявила:

– Боги меня избрали своим орудием мести, иначе бы я сюда не прошла.

– Банзи, любимая, ты все выдумала, – ласково сказала Оккула, пожимая руку подруги. – Не тебе суждено ее убить, а мне. Убила же я Сенчо. Это меня боги избрали орудием возмездия, и божественный гнев непременно настигнет злодеев. Я их всех убью, а сама останусь жива, не сомневайся. Только это все непросто устроить. Понимаешь, я знаю, что делаю, а ты мчишься, не разбирая дороги, будто рада голову сложить. Не волнуйся, с госпожой Фолдой я разделаюсь и проклятую Ашактису не забуду. У меня уже почти все готово. Так что не ломай свою жизнь ради Таррина. Ему уже все равно, а Форнида повинна не только в его смерти. У нее руки по локоть в крови, ей любое злодеяние в радость – и убийство, и предательство, и обман…

– Обман! – вскричала Майя. – Я и забыла совсем! Десять тысяч мельдов она у меня выманила!

– Ну и пусть, банзи. Тебе этих денег лучше не касаться, не сомневайся. Лучше скажи мне честно, ты готова умереть в страшных мучениях ради десяти тысяч мельдов и человека, которому уже ничего не поможет?