Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

– Мы тоже решили рискнуть, – догнал Андрея Костюченко щуплый Валера. – Если, конечно, примешь…

– Но почему? – спросил Хавкин совершенно обескураженно. – Решили – почему?

– Хоть какая польза от нас будет, – разъяснил Дюкин. – А то сидим, как на заборе воробьи: ни себе, ни людям.

Часа через полтора начался съезд приглашённых. Они рассаживались в бельевой на случайных стульях, расставленных невпопад, и обменивались любезными приветствиями. Почти все здесь знали друг друга: круг избранных парижских медиков не широк, попасть туда и быть принятыми куда как нелегко… Ожидание неизбежно ведёт к возбуждению чувств либо к скуке; собравшиеся лениво обменивались шутками и анекдотами, не затрагивавшими, впрочем, напрямую предмета их посещения бедняцкого госпиталя; они были безукоризненно воспитаны. Сиделки в серых монашеских платьях обносили приглашённых прохладительными напитками.

Ожидание, как почти всё на белом свете, снабжено не только началом, но и концом. Бельевая действительно в конце концов набилась битком; ждать больше было некого, можно начинать. Хавкин нервничал. Бледный, с прыгающими желваками, он сжато изложил основу своего метода – предупредительную вакцинацию. Это не произвело желаемого впечатления: приглашённые знали, зачем они здесь, и ждали от экспериментатора не описаний, а действий. И как только в бельевой появились трое подопытных, уже переодетых в бесформенную больничную робу, в помещении вспыхнула оглушительная тишина, как будто сюда ввели приговорённых к смерти и сейчас на глазах у публики состоится казнь.

Волонтёры стояли рядком, лицом к собранию; им не предназначено было ни говорить, ни жестикулировать. С тем же успехом на их месте могли бы стоять каменные статуи или древесные стволы. Одухотворённость неподвижных персонажей отражалась в их лицах, в которые, испытывая смущение от родственной близости с этой выставленной на показ тройкой, сидевшие в бельевой господа избегали вглядываться.

А Хавкин, проверив и подготовив разложенные на операторском столике шприцы, подозвал жестом крайнего из тройки, засучил до плеча рукав его робы и, рассчитанным движением введя иглу в мышцу, сделал инъекцию. Вакцинированный отступил назад, его место занял второй из ряда. Потом третий… Дело было сделано. Хавкин прикрыл полотенцем инструменты на столике и оборотился к сидящим:

– Нам остаётся только поблагодарить наших добровольцев. Они останутся здесь на несколько дней, перенесут лёгкое недомогание, а потом им будет сделана контрольная инъекция – насыщенный раствор возбудителя холеры. Организм испытуемых, уже укреплённый полученным стойким иммунитетом против холерного вибриона, проигнорирует реальную опасность заражения: инфекция их не затронет.

Зал зашевелился и зашелестел, как будто ветер прошёлся по траве.

– Вы, уважаемые господа, – продолжал Хавкин, – получите приглашение на повторную инъекцию. А заключит наш эксперимент мой доклад на собрании Парижского биологического общества; там же будут представлены общественности трое живых и невредимых волонтёров, с которыми вы сегодня имели честь познакомиться.

Актовый зал парижского биологического общества, не в пример госпитальной бельевой, радовал глаз изысканным убранством просторного помещения – картинами на декорированных позолоченной лепниной стенах, живыми цветами в высоких греческих вазах и расставленными дугообразно рядами лакированных кресел, отделанных добротной коричневой кожей и побуждающих сидельцев к вдумчивым размышлениям.

Объявленный доклад, собравший полный зал слушателей, назывался «Азиатская холера и методы её предупреждения». Докладчик Вальдемар Хавкин, впервые в жизни надевший, по неукоснительным правилам Общества, фрачную пару, был собран и держался несколько скованно. Причиной тому был, отчасти, плохо подогнанный фрак с длинными фалдами, взятый напрокат, – он жал, тянул и давил там, где это было совершенно не предусмотрено. Явились, как и обещал Хавкин, трое подопытных добровольцев – Андрей Костюченко, щуплый Валера и Семён Дюкин. Они сидели в первом ряду кресел, вместе с почётными гостями, и ждали начала торжественного собрания.

Гостей здесь собралось раз в десять больше, чем в бельевой. И десятая часть публики, лицом к лицу столкнувшаяся в нищем госпитале с бывшими боевиками и наблюдавшая за их вакцинацией и инфицированием, – теперь явилась заслуживающими доверия свидетелями и гарантами чистоты эксперимента: вот ведь они сидят, герои-волонтёры, живые и невредимые, как и было обещано!

Доклад, оценивая неординарность события, слушали с большим вниманием, хотя время от времени раздавались в зале иронические восклицания: далеко не все разделяли революционную концепцию Хавкина, а большинство упрямо не желало признавать в микроскопических тварях губителей миллионов человеческих жизней… Но вот сидят эти трое, избежавшие холерной смерти, и доказывают самим своим сидением тут правоту Вальдемара Хавкина, биозоолога.