Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

«Про» и «контра» – обычная ситуация на колючем поле науки, да и на культурной поляне дело обстоит точно таким же образом. Да и всё в нашей жизни, если всмотреться получше, устроено из этих «за» и «против», и никому доподлинно не дано знать, за кем правда. И в этом незнании, этой неразгаданности таится зерно будущего развития мира… Учёные люди, собравшиеся в Актовом зале биологического общества, отдавали себе отчёт в том, что, возможно, на их глазах меняет русло река устоявшихся научных представлений, не в последней степени сложившихся и их усилиями. Возможно! Но это вовсе не значит – несомненно. Отнюдь не исключено, что фундаментальные ценности окажутся в итоге незыблемы, и всё останется на своих местах. А если нет – гроза и беда! И проморгавших новые веяния ждёт горькая доля ретрограда.

Доклад вызвал если и не бурю, то изрядный ажиотаж. К Хавкину и его повеселевшим добровольцам-народовольцам подходили с поздравлениями. Просвещённая публика интересовалась, чем теперь собирается заняться месье Хавкин и каковы его планы в борьбе с холерой, упорно наступающей на Европу из диких глубин Азии. Новости неутешительны: болезнь уже добралась до России, в таинственном русском Туркестане пламя эпидемии полыхает в полную силу. Не думает ли месье Хавкин, что на пути холеры Россия станет защитной стеной между Индией и Парижем? Нет, месье Хавкин так не думает, потому что остановить пандемию возможно только поголовной вакцинацией, а русская медицина ещё не владеет этим методом. Бывшие подпольщики, слушая объяснения Вальди, согласно кивали головами: в Туркестане царская власть не то что холеру, нашествие клопов не сможет остановить! Куда там!

Хавкин знал о туркестанской беде и готов был ехать со своей вакциной прямо в ядовитое сердце эпидемии – на юг Средней Азии, куда холера приползла из соседней Персии. Счёт жертв шёл уже на десятки тысяч, а до апогея было ещё далеко. Пастер, не сомневавшийся в том, что только один человек в целом свете – Вальдемар Хавкин – может остановить этот мор, обратился с письмом к царскому правительству с предложением об оказании немедленной безвозмездной помощи. И теперь, держа свои планы в секрете – тьфу-тьфу, не сглазить бы! – Хавкин ожидал ответа из Санкт-Петербурга.

Он хотел ехать, хотел спасать людей от смерти – это было мечтой и целью всей его жизни, для этого он родился на свет. Нельзя терять ни дня – эпидемия катит со скоростью степного пожара… Но, имея дело с русской бюрократической системой, можно было прождать и недели, и месяцы. И не дождаться ответа – потому что Пастер не был указкой для петербургских царедворцев, да и холера не была указкой – авось, земские врачи справятся с напастью, мы ведь и сами с усами, обойдёмся как-нибудь без этой немчуры и французишек, от которых в Россию так и тянет заразным нигилизмом, как сквозняком из-под двери. Это ещё надо взвесить, какая зараза опасней – холера в Туркестане или нигилизм на Неве.

Зал поредел, слушатели потянулись к выходу. Собрался уходить и Хавкин, когда к нему подошёл мужчина лет сорока, в чёрном смокинге, обтягивавшем крепкие плечи.

– Позвольте присоединиться к вашим поздравителям, – сказал этот мужчина. – Я ваш британский почитатель. Очень приятно!

– Мне также, – сказал Хавкин, пожимая протянутую ему руку.

Англичанин пришёл, а из русских никого нет – только он сам да трое бывших бомбистов.

– У вашего метода великое будущее, – продолжал британец. – Ему нет альтернативы… Вы победили, микробиология восторжествует. Вас ждут успех и слава и здесь, и на родине. Не так ли? – Он метнул в Хавкина короткий взгляд, как будто выстрелил в него из двуствольного револьвера.

– Едва ли, едва ли… – проговорил Хавкин, гадая, откуда англичанин узнал о его одесских корнях.

– Как бы то ни было, – заключил поздравитель, – колонии Британской короны – вот оперативный простор для применения вашей вакцины и дальнейших опытов. Если у вас возникнут малейшие трудности, вспомните о нашем разговоре: свяжитесь со мной, и мы распахнём перед вами широчайшие профессиональные возможности. – Он протянул Хавкину визитную карточку, откланялся и исчез.

«Джейсон Смит, – прочитал Хавкин на визитке. – Научный консультант. Лондон».

Три недели спустя пришёл ответ из Санкт-Петербурга. Вот он: «Мы не нуждаемся в услугах неблагонадёжного политического эмигранта Владимира Хавкина и не допустим его возвращения на территорию Российской империи».

ІV. ЛОНДОН. СМОГ. ВОЕННОЕ МИНИСТЕРСТВО

Смог так же прилип к Лондону, как солнцепёк к Сахаре. Само собою складывается, что Лондон неотделим от смога, а смог – от Лондона. В действительности это совершенное враньё, как и большинство закостенелых стереотипов вокруг нас. Ну, назовём – с натяжкой – «зловещий лондонский смог» не враньём, а нордической фантазией… Позволю себе засвидетельствовать: смог ни с какого бока не подтачивает блистательного достоинства имперской столицы; такую точку зрения разделила бы со мной и королева Виктория, если б это было возможно. Но это невозможно.