Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

Прощание с несколько поднадоевшими за три недели морского путешествия попутчиками вышло сердечным, но недолгим. Офицер спешил в свой гарнизон, охотник рвался неудержимо в джунгли для борьбы со слоном, чиновники уже видели себя вновь восседающими за начальническими столами, а профессор Рам трогательно радовался возвращению на родину и никуда не спешил. На берегу его встречала целая стайка родственников; мужчины были одеты в европейскую одежду, а женщины – в шёлковые, радостных цветов сари. Вдовствующая Видья Алуру, перед высадкой в Калькутте поменявшая английский костюм на сари, представила Вальди свою дочь Анис, хрупкую юную красавицу, глядевшую на высоченного силача Хавкина во все глаза.

– Это наш русский друг, – сказала Видья, – соотечественник госпожи Блаватской. – А моя Анис закончила медицинскую школу, она мечтает служить Индии, и я была бы счастлива увидеть её в вашей команде. Она упорная девочка, вы не пожалеете о своём выборе.

Профессор Рам поощрительно кивал головой. Условились повидаться в один из ближайших дней. А уже назавтра на парковой площадке, с самого утра, Хавкин указал, где разбивать четыре большие армейские палатки для лабораторных работ и изготовления вакцины – пока не будет готов стационар, сооружение которого шло полным ходом.

Дюжина местных рабочих, под началом бригадира-англичанина, строили временную противохолерную станцию: волокли палатки, вбивали клинья в податливую землю парка и тащили дощатые ящики, приплывшие накануне на пакетботе «Бенгалия». Хавкин торопил строителей, спешил: каждый упущенный день нёс сотни холерных смертей в лесных деревнях, да и в самой Калькутте, в сорных дебрях Чёрного города, тоже. И ответственность за этот мор возлагалась, со дня сегодняшнего, на Государственного бактериолога сэра Вальдемара Хавкина.

Не жёсткая ответственность подгоняла его в этой гонке со временем, в непривычно влажной, удушающей жаре Калькутты. Хавкин, как никто другой в Индии, понимал, что упреждающая вакцинация сотен спасёт от гибели тысячи и тысячи душ. И каждый новый день в головокружительном потоке времени был равен году. Так скорей же, скорей!

Уже после полудня, раскалённого солнцем, Хавкин отобрал из рекомендованных вчера директором медицинского департамента сэром Грегори Локом трёх помощников-лаборантов. На площадку, где две палатки были уже возведены, явились семеро соискателей. Предвидя неизбежные трудности в лабораторных, а особенно полевых условиях, в лесу, Хавкин проявил в отборе железную твёрдость: от будущих сотрудников он требовал достаточный профессиональный навык, знание местных языков, умение ориентироваться в национальной среде захолустья, где, вполне допустимо, обитатели пускают в белых приезжих отравленные стрелы из засады, и изрядную физическую подготовку. Четверо претендентов-англичан были отставлены без излишнего объяснения причин. Один из них протянул экзаменатору записку. «Любезный доктор Хавкин, – писал Грегори Лок в этой записке, – настоятельно рекомендую Вам принять подателя этого письма на должность исполнительного директора лаборатории. Податель доводится племянником ответственному секретарю нашей колониальной администрации, и его участие в Вашем ответственном начинании сослужит Вам добрую службу». Прочитав рекомендацию, Хавкин аккуратно сложил листок бумаги вчетверо и сунул его в карман сюртука.

– Вы свободны, – сказал Хавкин племяннику секретаря. – Можете идти.

– А что передать господину директору медицинского департамента? – спросил племянник.

– Что вы мне не подошли, – ответил Хавкин.

Ближе к вечеру в палатку вошла ещё одна визитёрша, красивая девушка лет двадцати.

– Меня вам представила моя мама, Видья Алуру, – сказала красивая визитёрша. – Меня зовут Анис.

– Да, я помню, – сказал Хавкин и подивился: зачем сказал, что помнит.

Проще было оставить в стороне эту случайную память, неуместную между нанимателем и соискательницей.

– Я хочу работать в вашей противохолерной лаборатории, – продолжала Анис.

– А почему? – спросил Хавкин.

– Это важно для всех людей, – сказала Анис, – и прежде всего для нас, индийцев.

– Ваша мама сказала, что вы получили начальное медицинское образование, – сказал Хавкин.

– Да, медицинское училище, – подтвердила Анис. – Я медсестра. Год проработала в инфекционной больнице.

– Здесь, в Калькутте? – спросил Хавкин.

– Да, в Чёрном городе, – уточнила Анис. – У меня есть рекомендации.

Через четверть часа выяснилось, что после больничной практики Анис легко управляется со шприцом, что она говорит на хинди и урду, может выполнять обязанности переводчицы и готова хоть завтра отправиться в джунгли в противохолерную экспедицию. Этого всего было достаточно, и Хавкин без проволо́чек зачислил её на службу своей помощницей-лаборанткой.