Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

Неисповедимы пути человеческие, и гадать их ход – бессмысленное занятие и дерзкое. Выстрел террориста в Сараево сдвинул мир с его оси и привёл к тому, что Вальди Хавкин должен теперь принять самое ответственное решение за пятьдесят пять лет своей жизни. Если вглядеться в череду событий начиная с 28 июня прошлого года, с того обеда в «Куполь», и по сегодня, – можно помутиться умом. Причинно-следственная связь, так это называется. Связь, не поддающаяся здравому осмыслению.

Надо решать. От этого решения зависят жизни миллионов людей. Непредсказуемо только, что их ждёт – жизнь или погибель.

Вальдемар Хавкин решил принять предложение Джейсона Смита.

Если он и не избавит мир от газового удушья, то, во всяком случае, не будет, сложа руки, наблюдать за его предсмертными корчами.

Новая лаборатория Хавкина расположилась на севере Англии, в Йоркшире, в уединённом поместье, принадлежавшем Военному министерству. Посторонним доступ в поместье был закрыт, да посторонние здесь, на отшибе, близ затерявшегося в вересковых пустошах трёхэтажного каменного особняка, и не появлялись. Посторонним – закрыт настрого, а причастные к делу люди наведывались от времени до времени: офицеры Генштаба, сотрудники Управления военной разведки. В неделю раз приезжал Джейсон Смит, иногда оставался ночевать; ему и персональную комнату отвели в особняке.

Джейсон привозил Вальди стопки научных журналов и разведданные по германской программе, контролирующей разработку и оперативное применение отравляющих веществ. Окопная война, изрывшая вшивыми траншеями линии боевого соприкосновения противоборствующих сторон, собирала десятки тысяч солдат и провоцировала газовые атаки, не требовавшие от измочаленной пехоты ни усилий, ни отваги: дуй, ветер, дуй! Главное, чтоб дул он в ту сторону, в какую надо, а не наоборот. Какая проклятая околесица! Подуй он не туда, и свои же полягут косяками.

Нашествие смертоносных бактерий не зависело ни от ветра, ни от дождя, но и ограничить поле вакханалии микроскопических зверков – планомерно остановить их хаотический набег – было не под силу экспериментатору. Прогресс – грозное явление; никто не знает, что ждёт искателя за ближайшим поворотом. Не знал этого и Хавкин.

А работа в бактериологическом центре Военного министерства шла своим чередом, в ускоренном режиме, и уверенно приближалась к стадии завершения. Разработке подверглись возбудители чумы, холеры и антракса – «персидского огня» или, по-русски, сибирской язвы. Сотрудники лаборатории – офицеры медицинского корпуса британской армии – профессионально были безукоризненно подготовлены и заслуживали всяческих похвал. Джейсон Смит – а похвалы и поощрения сотрудников он держал в своих руках – принимал это как должное: йоркширский секретный проект собрал в себе лучших из лучших.

Напряжённый труд размывает хрупкие границы времени, превращая его в зыбкое желе – без «сегодня», без «вчера» и уж тем более без «завтра». И вышел Хавкину срок писать отчёт о проделанной работе. Накануне Джейсон вёл с Вальди долгий задушевный разговор: отчёт, где все вещи должны быть названы своими страшными именами, задуман как носитель неприкрытой угрозы – и при этом необходимо избежать и намёка на секретные технические подробности, которыми противник не замедлит воспользоваться в своих интересах.

Отчёт Хавкина, в его сокращённом варианте, будет приложен к ультиматуму, составленному специалистами Военного министерства дипломатическим по форме и несомненным по содержанию: если вы не прекратите немедленно и бессрочно применение отравляющих боевых газов, Британия обрушит на ваши головы истребительное бактериологическое оружие. Бронебойным фактором в этом послании явится не ультиматум, а отчёт: люди разведки находят общий язык куда оперативней, чем политические лидеры. Пакет документов, направленный из Лондона в германский Генштаб, ляжет прежде всего на стол командира немецкой военной разведки полковника Вальтера Николаи. И полковник Николаи, опытный человек, поймёт без дополнительных разъяснений, что газ, в лучшем случае, придушит район-другой Лондона, а чума уморит весь Берлин, а потом и всю Германию, и на этом не остановится…

Переписка с немцами, предполагал Джейсон Смит с высокой долей уверенности, много времени не займёт ввиду остроты ситуации – недели три, ну, от силы, месяц. Эти дни, для соблюдения секретности, Хавкину не следует покидать особняк: время военное, немецкие шпионы проявляют большую активность. Да и, будем надеяться, после вступления в силу взаимной договорённости о неприменении Вальди сто́ит задержаться в Йоркшире, возможно, что и до конца войны, который, отчасти и его усилиями, уже не за горами.

Скрупулёзный отчёт был выполнен, под пристальным наблюдением Джейсона Смита, в ударном порядке, отредактирован на Пэлл-Мэлл, снабжён примечаниями и гранёным ультиматумом, одобренным на самом верху, а потом отправлен в плаванье по каналам разведки. В ход переписки с германцами Хавкина не посвящали – это было ни к чему.