Мальчик, которого стерли

Я впервые узнал о сексе, когда мне было столько же, сколько Брендону, в тихую ночь, когда мой отец не храпел, и я мог быть уверен, что он не спит. Я чувствовал, как дом расслабляется и устраивает поудобнее свои скрытые суставы, поэтому я мог пройти сквозь темную гостиную без страха, проводя пальцами по холодному стеклу стола в гостиной, трогая колючие пластиковые нарциссы в фарфоровых вазах. Я сел на кожаную кушетку отца и включил телевизор. Поскольку в гостиной была та же спутниковая связь, как в спальне отца — но не матери — я мог видеть, что он смотрит в эти бессонные часы, после того, как его молитвы уже истощились. Я смотрел, как сквозь «телевизионный снег» проступает след голого бедра, открытый рот, смыкающийся над чем-то длинным и твердым, яркая красная помада, блестящая сквозь помехи. Я услышал низкий женский стон — как по нотам, такой непохожий на одухотворенные стенания отца. Но это зрелище не продолжалось больше минуты или двух: видимо, столько понадобилось отцу, чтобы ощутить груз своей вины. И все же я рассказал маме о его прегрешении на следующий день, зная уже тогда, что, раскрывая его секрет, я могу лучше скрыть свой собственный, более темный.

— Я уверена, это была ошибка, — сказала она, вечная примирительница. — Зачем ты за ним так шпионишь? — Потом она заставила себя улыбнуться и сказала: — Давай сегодня вечером сделаем крем-брюле. Достанем бабушкино серебро, и все такое.

* * *

Я уже около часа лежал в спальном мешке на темном первом этаже в доме Хлои. Я решил сесть и прислушаться к ровному дыханию Брендона, прежде чем попытаться подняться по лестнице. Упаковка с презервативами была заткнута за резинку моих пижамных штанов; пластик царапал мою кожу так, что она горела. Я понятия не имел, как собирался это сделать. Прокрасться в ее комнату и заявить о своих намерениях? Встать в дверном проеме, надеясь, что она сделает первый шаг?

— Я не сплю, если ты об этом думаешь, — сказал Брендон. Я услышал, как он сбрасывает одеяло на пол рядом с кроватью. — Ваше кино мне спать не дает.

— Извини, — сказал я. — Я думал, будет весело. Кражи, убийства, машины, тонущие в яме с гудроном.

— Знаешь что? — сказал он, босые ноги прошлепали по бетонному полу, когда он подошел ко мне. Я различил очертания его прилизанных волос, потом тонкие руки, высунувшиеся из рукавов пижамы. — Ты не похож на остальных ее бойфрендов. Ты куда лучше.

— Ну, спасибо.

Он стоял у края моего спального мешка, пальцы его ног ерзали по полотняной подстилке.

— Можно у тебя кое-что спросить?

Мои глаза привыкали к темноте, я видел, что его лицо искажено, двойные морщинки пересекают середину лба. Я слышал шаги там, где наш потолок находился прямо под спальней Хлои.

— Как ты проходишь в игре на пятидесятый уровень?

Он озорно улыбнулся. То, что он собирался сказать, осталось несказанным.

Он сел у края спального мешка.

— Не возражаешь? — спросил он, держа пульт телевизора так, чтобы я мог его видеть. Он включил телевизор и перебрался к «PlayStation», чтобы нажать кнопку включения. Мы встали на игровые позиции, подавшись вперед к экрану. Теперь мы стояли в зале огромного готического замка, освещенного факелами. Темно-красный ковер лежал через всю комнату, от одной двери до другой, и стражники в золотой форме стояли у каждого входа.

Глаза Брендона зажглись. Он бессознательно облизал губы.

— Это трудная часть. Прибегут стражники, если я сдвинусь хоть на дюйм.

— Сначала проверь свои припасы.

Мы оба начали рыться в зельях и подбирать оружие посильнее. Брендон, очевидно, не следил за своими припасами. Использовал слишком много зелья без надобности. Отшвыривал луки, не пытаясь сначала продать их на рынке. Хотя я продолжал думать о Хлое в спальне над нами, я пытался блокировать эти мысли. Я уже создал себе алиби: как я мог уйти, если ее брат меня видел?

После нескольких часов напряженной концентрации мы оба откинулись на спальный мешок.

Брендон приподнялся на локте, подперев ладонью подбородок.

— Знаешь что? — спросил он.

— Не знаю, — сказал я.

— Я думаю, он, наверное, гей, — сказал он, и голос его вдруг сорвался на последнем слове. Он отвел взгляд. Его дыхание было частым. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: он говорил о нашем персонаже.

— Да?

— Да, правда думаю, — сказал он. — Столько геля для волос.

Когда он взглянул на меня, мы оба знали, что мы представляем собой.

Мы решили продолжать игру, пока он не добрался до следующего уровня. К тому времени, как оранжевый рассвет просочился сквозь ставни и оформился в косые прямоугольники на бетоне, Хлоя уже приготовила завтрак одна.

— Сюрприз, — сказала она, стоя на нижней ступеньке, отказываясь ступать на пол цокольного этажа. Она не казалась удивленной. И не сочла нужным переодеться, оставаясь в хлопчатобумажном халате. Я пытался заглушить ее боль и не отрывал глаз от сникшего спального мешка под ногами. — Завтрак подан.

* * *