Мальчик, который заставил мир исчезнуть

– С обеда не видел, – сказал он наконец. Это была не совсем ложь, но и не совсем правда тоже.

Мальчик перевёл взгляд на свою опустевшую тарелку. Иметь под рукой чёрную дыру очень полезно и довольно весело, но оказалось, что избавляться от разных вещей не так просто, как он думал…

Глава седьмая

Той ночью Харрисон никак не мог заснуть, сколько ни пытался. А когда он наконец уснул, ему приснился жуткий кошмар. Он наблюдал за какими-то дорожными работами, как вдруг откуда ни возьмись появилась чёрно-белая собака с лицом Гектора Брума и набросилась на него. Харрисон пригнулся, и существо проплыло над его головой и угодило прямо в бетономешалку. К тому времени, как животное достали, цемент успел схватиться, отчего пушистое тело застыло в прыжке, и снаружи торчала лишь голова Гектора, так что его матери пришлось кормить его через соломинку, пока не приехал ветеринар с зубилом…

Харрисон вздрогнул и проснулся. Чёрная дыра была привязана в ногах его кровати, как и в прошлую ночь, и теперь, поглотив бассейн, Гектора Брума, целую кладовку учебников и всю еду, которую Харрисон терпеть не мог, она была огромной, как никогда. Мальчик лежал в кровати, глядя на дыру и думая о бедной Блу, покрытой цементом, когда на него снизошло Озарение. Он понял, что должен сделать: он должен пойти домой к бабушке Шелли, найти саму Шелли и попросить её вернуть Блу и Гектора.

Он оделся в два раза быстрее, чем обычно, отвязал чёрную дыру и на цыпочках прокрался в коридор. Дверь в родительскую спальню была закрыта, так что, должно быть, мама с папой спали. «Это хорошо», – подумал Харрисон. Если бы они увидели, что он убегает из дома в такую рань, то стали бы задавать всякие сложные вопросы.

Спустившись, мальчик отыскал карандаш и листок бумаги и написал:

Дорогие мама и папа!

Я иду просто так прогуляться.

Я совершенно точно не собираюсь домой к бабушке Шелли.

С любовь, Харрисон.

Довольный, Харрисон сложил записку и оставил её на кухонном столе, где родители, её точно увидят. Выходить на улицу одному ему не разрешали, но если он вернётся до того, как проснутся родители, они об этом и не узнают. А если они всё же проснутся и обнаружат, что он ушёл, прочитав записку, они перестанут волноваться – так убеждал себя Харрисон.

Он стянул с вешалки куртку, влез в резиновые сапоги, надёжно привязал чёрную дыру к левому запястью и вышел из дома на холодный воздух раннего утра.

На улице было пусто, и Харрисон увидел, к своему ужасу, что на каждом дереве висит по листовке мистера Хардвика. Куда бы он ни посмотрел, отовсюду на него глядела морда Блу. Чувствуя себя как никогда виноватым, мальчик понёсся вниз по холму к маленькому покосившемуся домишке напротив деревенской школы.

Он открыл заржавевшие от непогоды ворота, с хрустом пробежал по гравиевой дорожке к фиолетовой двери и приподнялся на цыпочках, чтобы дотянуться до медного дверного молотка.

Никто ему не ответил, так что он постучал снова. Все занавески были задёрнуты.

– Шелли! – позвал Харрисон сквозь щель в почтовом ящике, который был украшен металлической змеёй, кусающей собственный хвост. – Шелли! – Никакого ответа. Он уже собирался сдаться, когда одно из окон на втором этаже распахнулось, и из-за занавесок выглянула бабушка Шелли.

– Ш-ш-ш-ш! – прошипела она голосом, который, по мнению Харрисона, был громковат для человека, который просит кого-то быть потише. – Ты что, не знаешь, который час?

– Я не могу «ш-ш-ш-ш», – ответил Харрисон. – Мне надо поговорить с Шелли.

– Её нет дома.

– А где она? – спросил Харрисон. Бабушка Шелли поглядела на одни из трёх своих наручных часов.

– Скорее всего, посреди Атлантического океана, – ответила она.

– У меня срочное дело, – сказал Харрисон, приподнимая чёрную дыру. – Произошло кое-что ужасное!

Бабушка Шелли нахмурилась.

– Лучше тебе войти.

Для нашей истории было бы здорово сказать, что спустя пару секунд дверь распахнулась, и бабушка Шелли и Харрисон продолжили беседу, но, к сожалению, это было бы не совсем правдой. Вместо этого последовала Очень Долгая Пауза, Во Время Которой Ничего Не Происходило. Из дома не доносилось ни звука, и Харрисону ничего не оставалось, кроме как ждать. Мимо прошествовал почтальон с мешком писем на тележке, вниз по улице прошла женщина с собакой, а солнце стало припекать так сильно, что Харрисон пожалел, что надел куртку.

Мальчик начал подозревать, что бабушка Шелли про него забыла, когда услышал щёлканье и жужжание с той стороны двери. Он заглянул через щель почтового ящика. Внутри он кое-как мог разглядеть ноги бабушки Шелли, спускающейся по лестнице на ужасно медленном лестничном лифте. Харрисону стало неловко смотреть на кого-то, кто не мог видеть его самого, так что он закрыл почтовый ящик и стал терпеливо ждать, пока дверь откроется.