Маленькая черная ложь

Раскаяние постоянно преследует Старого Морехода, и он носит на шее мертвую птицу (я никогда не была до конца уверена, в прямом или в переносном смысле) как яркий символ камня на душе.

Я чувствую себя Старым Мореходом из поэмы Кольриджа, сказала я Сапфир. Я вела себя глупо, бездумно, а от последствий страдают окружающие. Я чувствую себя так, словно предала всех, кого любила. Словно жители островов повесили мне на шею альбатроса. Словно всюду, куда бы я ни шла, за мной следует запах разлагающейся птицы, а каждый, кто на меня смотрит, видит капающую кровь. От этой крови никогда не избавиться. Не рассказываю я только конец поэмы, где Старый Мореход, обратившись к молитвам, наконец избавляется от альбатроса.

Чтобы сбросить со своей шеи гниющий труп, мне придется провести в церкви гораздо больше, чем пару минут.

Сапфир на сером жеребце, под цвет ее волосам и одежде, и я на черном дьяволе направляемся к группе людей, один из которых держит в руке лоскут красной ткани. Нам уже сообщили, что одежда у Арчи красного цвета.

— Можно взглянуть? — Я подгоняю Вела. Сапфир не отстает, и мы подъезжаем одновременно.

Мужчина неохотно протягивает нам ткань. Красная клетка. Крупная. Кусок крашеного хлопка размером примерно восемь на десять дюймов, оторванный от нижней части рубашки, с инструкцией по стирке.

— Нет, — Сапфир качает головой. — Я знаю этот бренд. Такую одежду продают в Стэнли. Никакой связи с маленьким мальчиком.

Все смотрят на меня, ждут подтверждения. Мы здесь единственные женщины и должны разбираться во всем, что касается одежды.

— Я тоже узнаю этот бренд. Должно быть, рубашка кого-то из местных. И рисунок сильно выцвел. Но я бы его все равно не выбрасывала, на всякий случай.

Я сую ткань в седельную сумку, пока до нее не добрался отец — видно, что у него руки чешутся. Он командует, чтобы мы снова растянулись цепочкой, и все движутся дальше.

— Мы должны найти его как можно скорее. — Оглянувшись, я вижу, что со мной поравнялась Сапфир. — Даже если он мертв — а я молю Бога, чтобы он был жив, — нам все равно нужно его найти. Самую сильную панику в обществе вызывают именно пропавшие дети.

«Некоторым обществам нравятся мертвецы», — думаю я, но произнести вслух не решаюсь.

— Наш худший, примитивный страх. — Я слышу ее дыхание. Она изо всех сил старается не отстать от моего более крупного и тренированного жеребца. — Боязнь, что кто-то крадет наших детей. Год назад ваш отец написал превосходную статью на эту тему. Читали?

Я не только читала эту статью — о том, как реагирует общество на пропавших детей, включая в фольклор рассказы о них, — я ее писала. Папа заметил (по всей видимости, справедливо), что никто не захочет читать мою статью о несчастьях с детьми, и поэтому поместил ее в газете под своей подписью. Думаю, со временем он убедил себя, что сам ее сочинил.

— Малыш играл. Уверена, он просто потерялся.

— Будем надеяться, что вы правы. Но страх меняет общество.

— Берегитесь Вела. — Я выдвигаюсь вперед. — Он лягается. Тот еще субчик.

— На себя посмотри, — фыркает мой жеребец.

* * *

В тот день мы не находим никаких следов ребенка, хотя не прекращаем поиски до тех пор, пока солнце не опускается за холмы, а небо не становится фиолетовым. У самой фермы я подъезжаю к Тому Барреллу, младшему сыну фермера, который держится слева от меня. Он переговаривается с Сапфир.

— Кажется, я не видела вашего отца, — говорит она.

— Отец уехал сразу после обеда. Он даже не знает.

— Думаете, малыш упал в реку?

Том морщится — у него самого маленький ребенок. Конечно, никому не хочется думать, что ребенок утонул, но с учетом близости воды этого исключить нельзя. Весной, после зимних дождей и снега, реки могут быть глубокими и быстрыми.

— Похоже на то, — отвечает Том. — Тогда тело вынесет приливом, ночью или завтра утром.

Я закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Нэд и Кит не утонули, выводы вскрытия однозначны, — но я столько раз падала в воду вместе с ними… Мои страшные сны, мои кошмары наяву — все они одинаковые. Поэтому я знаю, как это, когда тебя со всех сторон окружает вода, когда ты не видишь ничего, кроме воды, чувствуешь, как она бьет в лицо, проникает в горло… Я знаю, что значит потеряться в водном мире, не понимая, выберешься ли ты из него. Судьба пощадила Нэда и Кита, избавив от всего этого, — но не меня. Я тону каждый день.

Вода, вода, повсюду.

Никто не должен умирать в воде, особенно трехлетний ребенок.

Мы вернулись. Вел видит свою корзину с сеном и переходит на галоп. Он несется сломя голову и едва не сбивает констебля Скай.

— Том, мне нужно у вас кое-что спросить! — кричит она. Вел добирается до сена и начинает есть, не дожидаясь, пока я спрыгну на землю.

— Один из братьев Арчи говорит, что видел на обочине дороги другой серебристый «Лендровер». — Скай подпрыгивает на месте, как встревоженный жеребенок; ей неуютно одной среди лошадей. — Вы на ферме ничего не заметили?

Том задумывается, потом качает головой: