Маленькая кондитерская в Танглвуде

– От чего?

– Который час?

Она снова сверилась с часами.

– Скоро девять тридцать.

– Тогда нет. Мы прекращаем подачу в девять. Шеф-повар ушел домой.

Замечательно. Стиви вздохнула.

Крик «Бармен!» из другого паба привлек внимание Мэдса. Исчезая через небольшую дверку, он повернулся к ней и сказал с бесстрастным лицом: «Его зовут Ник Сондерс». И подмигнул.

Стиви улыбнулась, медленно допила пиво, затем пошла домой и открыла банку супа, рассеянно съела его и подумала о том, что было бы неплохо приготовить несколько домашних супов для продажи в обеденное время, особенно ближе к зиме.

Впрочем, когда она наконец легла в постель, ее мысли были совсем не о магазине: она думала о Нике Сондерсе и гадала, свободен ли он…

Глава 15

– Она тебе понравилась, – заметил Дженкинс, мужчина в плоской кепке, посасывая свою незажженную трубку. Хотя «Курица и утка», казалось, прочно застряла в прошлом, даже этот старомодный паб подчинялся законам страны, и Мэдс неукоснительно соблюдал правило «не курить», к большому отвращению Дженкинса. Именно поэтому, как знал Ник, Дженкинса обычно можно было застать со стержнем незажженной трубки в зубах, как ребенка с куклой – в знак молчаливого протеста.

– Кто мне понравился? – рассеянно спросил Ник. Его мысли были заняты девушкой. Он откуда-то знал ее, но не мог вспомнить откуда. Ее рыжие волосы будто напоминали ему о ком-то…

– Девушка. – Дженкинс вздохнул, а Мэдс захихикал.

– Какая девушка? – Ник сделал глоток из своей пинты. Он отлучился всего на час. Ему пора было возвращаться. Тиа будет интересоваться, где он был.

– Та, которую ты только что выгнал из паба.

– Я никого ниоткуда не выгонял, – запротестовал Ник.

– Значит, сопроводил, – поправился Дженкинс.

– Она? Не-а, не в моем вкусе, – ответил он. Она была очень красивой, и он восхищался ее уверенностью, но он ни за что не признался бы в этом сидящей вокруг компании.

– Кто она такая? – спросил он, устало проведя рукой по лицу. Боже, как он устал. Он должен был готовиться ко сну, а не стоять в пабе и сплетничать.

– Я не знаю ее имени, – продолжал Дженкинс, – но она открыла кафе дальше по улице.

– Я не помню, чтобы видел там кафе, – нахмурившись, сказал Ник. Он не слишком часто выбирался в город, а если и выбирался, то только до «Курицы и утки».

– Оно было недолго открыто. Там случилась какая-то суматоха или что-то вроде того, не помню точно. Последнее, что я слышал – владельцы выставили его на продажу, и твоя девушка купила его.

– Она не моя девушка, – заметил Ник.

– Может, и так, – присоединился Мэдс. – Я видел, как она смотрела на тебя.

Ник ничего не сказал. Нечего было говорить. Прошло почти два года с тех пор, как он интересовался противоположным полом, после несчастного случая с Тиа. И хотя сейчас он был нужен сестре не так сильно, как в первые месяцы после выписки из больницы, у него все еще не было свободного времени, чтобы снова начать встречаться с кем-нибудь. Он и так был выбит из колеи.

Некоторое время стояла тишина, потом Мэдс спросил: «Как Тиа?»

Ник пожал плечами. «Не очень хорошо». Неожиданно чувство вины снова поглотило его, и он на секунду закрыл глаза. Все говорили, что это не его вина, но как могло быть иначе, когда именно он поднял верхнюю перекладину на оксере, зная, что Тиа не очень хотела прыгать через ограждение. Но, черт возьми, она была готова, лошадь была готова. Он хотел дать ей толчок, сделать ее лучше, чем она могла быть, потому что это то, что он делал, это то, в чем он был хорош – тренировка всадников и лошадей, пробуждение в них лучших качеств.

Вместо этого он разрушил ее жизнь, когда лошадь, которой не понравилась дополнительная высота, оступилась задолго до прыжка и потеряла опору, выбросив Тиа из седла. Он все еще слышал ее ужасный крик, когда животное упало вместе с ней.

– Жаль слышать это, приятель. Если мы можем что-нибудь сделать… – Мэдс замялся, оглядывая паб в поисках поддержки. В ответ раздалось согласное бормотание.

– Спасибо, ребята, но я не уверен, что кто-то может что-то сделать.

– У меня сложилось впечатление, что все в порядке. Хотя это нелегко: такая молодая, и уже в инвалидной коляске.

– Нет, это не так, – коротко ответил Ник, затем вздохнул. Мэдс просто был дружелюбен – не стоило вымещать на нем свое разочарование.

Несколько посетителей бара прочистили горло. Кто-то потребовал еще одну порцию напитков, и мрачное настроение, к счастью, улетучилось. Ник мог бы пнуть себя. Он не любил рассказывать о своих проблемах, а мужчины пришли сюда не для того, чтобы их выслушивать. Обычно он был сдержанным – непонятно, что нашло на него сегодня. Обычно он не страдал от приступов жалости к себе, но в последнее время жизнь почему-то взяла над ним верх. Как заметила Тиа, он все время работал и мало развлекался, особенно теперь, когда его сестра перестала заниматься бумажной волокитой. Он и не подозревал, как сильно стал зависеть от нее, пока она не прекратила работать.