Маленькая кондитерская в Танглвуде

– Он заставляет меня лить карамелизированный сахар на корзиночки, затем наполнять эти маленькие пирожные основой из дробленого печенья, кремового сыра и сверху выкладывать пюре из шиповника. И он удивляется, почему покупатели жалуются, что это не аппетитно. Я могла бы понять, если бы он подавал сразу несколько на тарелке и, возможно, с разными вкусами, но он дает клиенту всего одно. Одно!

– Значит, работа идет хорошо? – сказала Стиви, улыбаясь. Видите, вот чего ей не хватало – возможности хорошенько пожаловаться, когда дела шли не так, как надо. Возможности разделить с подругой хорошие и плохие дни и глупые ситуации.

– Ты должна ему это предложить. Несколько разных пирожных на одной тарелке.

– Я так и сделала. Он заставил меня вычистить мусорные ведра.

– Но ты же су-шеф и чертовски хороший соусник в придачу!

– Да, я знаю. – Карен тяжело вздохнула.

– Переходи работать ко мне, – умоляла Стиви. – Я обещаю, что у меня не будет корзиночек.

– Как бы заманчиво это ни звучало, мне нравится моя жизнь здесь. Я бы скучала по Лондону, по возможности купить блинчик в три часа ночи; по посещению всех шоу в ту минуту, когда они выходят. Мне не нужно ждать, пока они появятся в какой-нибудь отдаленной части страны, где ты живешь; по дизайнерским магазинам; по странному и удивительному кофе; по возможности запрыгнуть в метро. Разве ты не скучаешь по этому?

Стиви скучала, но не собиралась признаваться в этом.

– Нет, я слишком занята, – ответила она. – И с каких пор ты ходишь на шоу? Ты их ненавидишь. И ты не можешь позволить себе дизайнерские магазины. Все твои вещи из «Примарк»[5]. «Оксфам»[6] – наш уровень, а не Оксфордстрит.

– Да, но потенциал есть, – возразила Карен. – Кроме того, я не хочу работать на свою лучшую подругу – это рецепт катастрофы.

Карен, вероятно, была права, признала Стиви, после того как они немного поболтали, пока Карен не пришлось спешно собираться на работу. Она представила себе подругу в ее крошечной квартирке, которую та делила с тремя другими людьми, и порадовалась, что у нее самой есть квартира с двумя спальнями. Может быть, она и находится над магазином, поэтому отвлечься от работы не всегда было просто, но, по крайней мере, ей не приходилось добираться до нее по часу в каждую сторону. И, по крайней мере, она владела этим местом. Пусть оно не находилось в центре бурлящего мегаполиса, но оно полностью принадлежало ей.

Внезапно затосковав по дому, Стиви сняла трубку и набрала номер мамы. Мама ответила с первого звонка, и Стиви почувствовала прилив любви, услышав знакомый голос.

– Мама. Это Стиви.

– Кто?

– Стиви. Твоя дочь.

– О, а вот и ты. Прошло столько времени с тех пор, как я слышала о тебе, что даже забыла, что у меня есть еще одна дочь.

– Очень смешно. Как ты?

– Хорошо, но мой варикоз снова разыгрался, а твой отец ужасно простудился. Он решил заняться рыбалкой и заболел. О, и твоя бабушка ушла жить к мужчине, которого встретила в супермаркете «Теско». С тех пор как ей сделали операцию на бедре, она ведет себя как подросток.

– Ну что ж, неплохо для нее.

– Ты не будешь так говорить, когда узнаешь, что он на двадцать лет моложе ее, родом из Боливии, не имеет пенсии и живет в караване. Ферн говорит, что бабушка нужна ему только для визы, но я представить не могу, чтобы какой-нибудь банк выдал ему кредитную карту, а ты?

Стиви подавила хихиканье.

– И, вероятно, ему нужны только ее деньги, – продолжала ее мать.

– Я не думала, что у нее есть деньги.

– Точно, – прозвучал неразборчивый ответ.

– Мам, оставь ее в покое. Она веселится.

– Веселится? Весело! Ей восемьдесят три года! Это может убить ее.

– Ну и что? Она, по крайней мере, умрет счастливой, – заметила Стиви.

– Я не знаю, почему она не могла найти кого-то своего возраста.

– Мам, не так много мужчин ее возраста еще живы. Возможно, она влюбилась.

– Влюбилась? Ха! Можно было подумать, что она выросла из подобного. Мы с твоим отцом точно выросли.

«Слишком много информации», – подумала Стиви, сморщившись. Она еще несколько минут слушала, как хорошо идут дела у Ферн и Деррика, а затем попрощалась.

Когда она положила трубку, ее охватило сильное чувство неудовлетворенности. Она занималась тем, чем всегда хотела заниматься (ну почти, согласилась она, «Кондитерская Пегги» не был рестораном со звездой Мишлен, но, по крайней мере, он принадлежал ей), и все равно не была счастлива. Она проводила каждую минуту каждого дня на работе, находясь за много миль от дома и не ведя никакой социальной жизни. Даже ее бабушка получает больше удовольствия, чем она, подумала Стиви, перечитывая объявление. Удовлетворенная формулировкой, она приклеила его на окно, сменила вывеску с «Закрыто» на «Открыто» и приготовилась встречать новый день.

Чуть позже тем же утром она наклонилась, заглядывая в витрину, чтобы убедиться, что все выглядит как можно лучше, когда кто-то сказал: «Я могу сделать это».

Дрожащий голос заставил Стиви подпрыгнуть, и она обвиняюще посмотрела на колокольчик над дверью. Когда он молчал, она была уверена, что колокольчик обладает собственным разумом.