Маленькие огоньки (ЛП)

        — Эллиота отстранили сегодня. Мне пришлось рассказать миссис Мэйсон про «Джунипер», чтобы инцидент не попал в его личное дело.

        Имоджен наклонилась, глядя на меня исподлобья.

        — Что именно ты рассказала ей про «Джунипер»? — тихо спросила она.

        Я смотрела прямо перед собой, стараясь не замечать страха в глазах Имоджен.

        — Что мамочка больна. Что я взвалила все заботы на себя.

        — Ложь, — прошипела Имоджен. — Тётя Мэвис прекрасно заботится о тебе.

        — Вот только редко, — возразила я, продолжая ковырять кружку и избегая её взгляда.

        — Возьми свои слова обратно. Возьми свои слова обратно! — заорала она мне в ухо. Я скривилась и отстранилась от неё.

        — Приведи мамочку, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Скоро они будут здесь.

        — Кто? — взвизгнула она.

        — Соцслужба.

        — Что это значит? — с отвращением спросила Имоджен.

        — Органы опеки, — ответила я. Эти слова породили в моей груди ком, который тяжёлым камнем лёг на сердце. Я сделала то, что поклялась никогда не делать.

        Имоджен ударилась в панику. Захныкав и кинувшись наверх по лестнице, она принялась звать мамочку.

        — Мэвис! — кричала она. — Мэвис!

        Кто-то постучал во входную дверь и я неуклюже открыла её. На пороге стоял Эллиот. На нём была куртка, его дыхание вырывалось изо рта облачками белого пара. Он растерялся, увидев меня. В руке он сжимал надорванный конверт со сложенным листом бумаги.

        — Что ты сделала? — спросил он.

        — Что ты натворила? — вторила ему мамочка, спускаясь вниз по лестнице. Схватив меня за плечи, она встряхнула меня.

        Эллиот отодвинул меня назад, встав между нами.

        — Эй, полегче… стоп. Давайте-ка успокоимся.

        — Успокоимся? Успокоимся?! — возмущалась мамочка, почти переходя на визг.

        Я устало прикрыла глаза.

        — Она это ненавидит.

        — Как ты могла так со мной поступить? — спросила она, пытаясь отодвинуть Эллиота с пути. — Ты рассказала этой… этой мерзавке-методисту про нас! И что дальше? Будешь жить в какой-нибудь дыре в приёмной семье среди десятка других детей? С чужими людьми? Ради чего? Ради него, что ли?

        — Что? — опешил Эллиот, повернувшись ко мне. Он чувствовал себя обманутым, в его глазах отразилась боль от осознания того, что я открылась кому-то другому, а не ему. — Ты рассказала всё миссис Мэйсон?

        — Я рассказала ей достаточно.

        — Достаточно для чего? — спросил Эллиот. Он поднял конверт повыше. — Для этого?

        У обочины перед «крайслером» Эллиота остановился чёрный минивэн, а следом за ним – полицейская машина. Я кинулась наверх по лестнице.

        Эллиот перевёл взгляд с минивэна на бумагу в своей руке, а затем – на меня.

        — Ты уезжаешь? Куда они тебя увозят?

        — Мне нельзя говорить об этом сейчас.

        Схватив две дорожные сумки и рюкзак, я спустилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и направилась к выходу. Мамочка вцепилась в мою куртку мёртвой хваткой.

        — Нет. Ты никуда не поедешь.

        — Мамочка, тебе необходимо лечение. Ты должна закрыть «Джунипер»…

        — Нет! — крикнула она.

        — Ты должна закрыть гостиницу и разогнать всех. Только тогда я смогу вернуться. Я буду жить с тобой. Но… — я умолкла, заметив, что мамочка изумлённо таращится на минивэн вместо того, чтобы слушать меня. Я мягко повернула её лицо к себе, взяв за подбородок. — Мамочка? Ты должна меня выслушать. Тебя спросят, с кем, по-твоему, мне следует остаться. Скажи им, что хочешь, чтобы я жила у миссис Мэйсон. Ребекка Мэйсон. Школьный методист. Ты должна дать своё согласие.

        Из минивэна вышли женщина и мужчина и направились к нашему дому.

        — Мамочка? Миссис Мэйсон, — повторила я, чётко выговорив имя своего методиста. Миссис Мэйсон сказала мне, что соцработникам потребуется, чтобы мамочка подписала согласие на мой переезд к миссис Мэйсон. Иначе меня отправят в офис органов опеки, где я буду ждать распределения в приёмную семью.

        — Нет! — возразила мамочка, пытаясь втащить меня обратно в дом и закрыть дверь.

        — Я вернусь, — сказала я, встретив её испуганный взгляд.

        — Когда? Ч-что же мне делать? Я останусь одна. Что же мне делать? — причитала мамочка, по её щекам катились слёзы.

        Торопливо постучав, мужчина открыл москитную дверь и вошёл в дом, расправив пиджак и одёрнув галстук. Эллиот встал в прихожей позади сотрудников опеки с растерянным видом и нескрываемым беспокойством на лице.

        — Миссис Калхун, меня зовут Стефани Барнс, — представилась женщина. Ей было примерно двадцать пять лет, телосложением она напоминала мамочку, но ростом была чуть ниже её. Женщина явно нервничала. — Меня сопровождают Стивен Фрай из Оклахомского отделения органов опеки и офицер Калпеппер из Полицейского Управления Ок Крик. Нам поручено доставить Кэтрин в безопасное место до выяснения обстоятельств того, что она сообщила методисту сегодня в школе.

        — Куда вы её увозите? — спросила мамочка, вцепившись в мою куртку двумя руками. Паника и страх, звучащие в её голосе, разбивали мне сердце.

        Офицер полиции встал между нами.

        — Миссис Калхун, у нас есть судебный ордер. Вам придётся отойти и позволить мистеру Фраю и мисс Барнс выполнить их работу.