Маленькие женщины

В этом никто бы не усомнился, когда она уселась к весело пылавшему очагу в кухоньке своего деревенского домика, – она качала колыбельку и штопала чулки так, будто всю свою жизнь только этим и занималась. Седые волосы, искусно нарисованные морщины на лбу, простое платье, белый капор, небольшая шаль и клетчатый передник превратили Мег в уютную, материнской складки старушку, которая снискала симпатии зрителей, как только поднялся занавес и им предстали кресло-качалка, корзинка с шитьем и до них долетела ее тихая песенка. В коротком монологе про Сэма, ее сыночка, который решил пойти в армию, про Долли, ее безрассудную младшенькую, которая мечтает о легкой городской жизни и ее удовольствиях, и про бедняжку «Елизу», которая опрометчиво выскочила замуж, вернулась домой умирать и завещала маме своего новорожденного сыночка – чтобы он не попал в руки гнусному отцу, – была простыми словами раскрыта история всей ее жизни; рассказ расцвечивало бульканье настоящего чайника на крючке, тиканье больших часов и вид голубых камвольных башмачков, так и мелькавших в воздухе под тихое гуление младенца. Эти бесформенные башмачки вызвали первый взрыв аплодисментов, и мистер Лори, забыв на радостях об изысканных манерах, прошептал на ухо своему соавтору:

– Знал я, что младенец их проймет!

– Если наш лапочка не разорется в самый неподходящий момент, считай, что нам повезло. Но риск все равно есть. Готовься его хватать, если Мег не сможет его утихомирить, – ответила миссис Джо и добавила, вцепившись в локоть мистера Лори – в окне как раз показалось изможденное лицо:

– А вот и Деми! Надеюсь, никто его потом не узнает в образе сына. Никогда тебе не прощу, что ты отказался играть злодея!

– Не могу я быть одновременно и режиссером, и актером. Его отлично загримировали, а он очень любит мелодраму.

– Этой сцене, вообще-то, место несколько дальше, но я хотела при первой же возможности показать, что мать – настоящая героиня. Надоели мне томимые любовью барышни и беглые жены. Постараемся доказать, что и пожилые дамы не чужды романтике. А, вот и он!

Вошел человек, по виду сильно опустившийся: в обносках, небритый, с дурным взглядом; изображая хозяина положения, он потребовал у ошеломленной кроткой старушки свое дитя. Последовала очень сильная сцена, и миссис Мег поразила даже давно знакомых с ней зрителей сдержанным достоинством, с которым она встретила того, кого так сильно боялась; потом же, когда беспутный отец перешел от уговоров к угрозам, она с дрожанием голоса и рук стала умолять оставить ей крошечное существо, которое она обещала его матери оберегать; когда же негодяй попытался забрать ребенка силой, зрители так и ахнули, потому что старушка вскочила, выхватила его из колыбельки и, прижав к груди, заявила, что сам Господь не позволит оторвать младенца от этого спасительного святилища. Сыграно было великолепно, и немая сцена – возмущенная старушка, розовый полусонный младенец, крепко ухвативший ее за шею, и ошеломленный посетитель, который, перед лицом столь доблестной защиты беспомощной невинности, не посмел привести в исполнение свой гнусный замысел, – вызвала такой шквал аплодисментов, что взволнованные авторы поняли: первая картина удалась.

Вторая была менее драматичной, в ней появилась Джози в роли деревенской красотки: она, в дурном настроении, накрывала стол к ужину. Раздражительность, с которой она брякала тарелками об стол, швыряла чашки и нарезала ломтями большой ржаной каравай, одновременно повествуя о своих девичьих невзгодах и упованиях, была разыграна изумительно. Миссис Джо то и дело поглядывала на мисс Камерон и видела, как та несколько раз одобрительно кивнула, подметив естественные интонации и жесты, удачную находку или стремительную смену выражений на юном лице, изменчивом, точно апрельский день. Потасовка юной барышни с вилкой для обжаривания хлеба немало повеселила зрителей, равно как и презрительное отношение к тростниковому сахару, а потом – алчность, с которой она на него набросилась, чтобы хоть немножко подсластить нудную повседневную работу; когда Джози уселась, подобно Золушке, у очага, глядя сквозь слезы на отблески пламени, озарявшие уютную комнатку, раздался девический голосок – его обладательница, не сдержавшись, воскликнула:

– Ах, бедняжка! Дали бы ей повеселиться!