Маленькие женщины

Три сестры стояли несколько мгновений неподвижно, глядя на любимый портрет глазами, полными нежного благоговения и печали, никогда не оставлявшей их, ибо эта благородная мать значила для них так много, что никто никогда не мог занять ее место в их жизни. Прошло лишь два года с тех пор, как она ушла, чтобы жить и любить в новом мире, оставив по себе самые светлые воспоминания, которые были и вдохновением, и утешением для всего семейства. И теперь ее дочери, придвинувшись теснее друг к другу, вновь испытали это чувство, а Лори выразил его в словах, когда с волнением произнес:

– Самое лучшее, о чем я могу просить Бога для моей дочери, – это, чтобы она стала такой женщиной, как наша мама. Бог даст, она станет такой; я приложу к этому все силы, ведь лучшим, что есть во мне, я обязан этому дорогому ангелу.

В этот момент свежий, юный голос запел «Ave Maria»[160] в другом конце зала; это Бесс, послушно подчинившаяся желанию отца занять ее музыкой, неосознанно откликнулась эхом на молитву, которую он вознес за нее. Нежные звуки мелодии, которую так часто пела прежде «наша мама», вернули слушателей к окружающему миру после нескольких мимолетных мгновений, когда им удалось вновь прильнуть душой к дорогому и утраченному. Сестры сели вместе у открытых окон, с удовольствием слушая музыку, а Лори принес им чай, сделав эту маленькую услугу особенно приятной для них своей ласковой заботливостью.

В комнату вошел Нат вместе с Деми, вскоре за ними последовали Тед и Джози, профессор и его верный Роб; все горячо желали услышать побольше о «мальчиках». Стук посуды и разговоры становились все громче, и лучи заходящего солнца ярко освещали веселую компанию, отдыхающую в красивой комнате после разнообразных трудов долгого дня.

Профессор Баэр был теперь сед, но по-прежнему крепок и весел, ведь у него была работа, которую он любил, и трудился он с таким воодушевлением, что весь колледж чувствовал на себе благотворное влияние его личности. Роб походил на него, насколько это было возможно для юноши, и его уже называли «молодым профессором» – так увлеченно занимался он науками и так старался во всем подражать своему всеми уважаемому отцу.

– Ну, душа моя, поздравляю, скоро к нам снова приедут наши мальчики, оба сразу, так что можем радоваться всем сердцем, – сказал мистер Баэр, усаживаясь рядом с Джо и с широкой улыбкой пожимая ей руку.

– О, Фриц, я так рада за Эмиля, и, если ты одобришь выбор Франца, то и за него тоже. Ты ведь видел Людмилу? Это хорошая партия? – спросила миссис Джо, вручая ему собственную чашку чая и придвигаясь ближе, как будто приветствовала того единственного, кто стал ее прибежищем как в радости, так и в горе.

– Все идет хорошо. Я видел Mädchen[161], когда ездил устраивать Франца на работу в Германии. Тогда она была совсем ребенком, но очень мила и обаятельна. Ее отец, я думаю, доволен, и мальчик будет счастлив. Он слишком уж типичный немец, чтобы его устроила жизнь вдали от Vaterland[162], так что он станет для нас связующим звеном между новым и старым, и это меня весьма радует.

– А Эмиль? Ему предстоит стать вторым помощником в следующем плавании! Замечательно, правда? Я так довольна, что у обоих твоих мальчиков хорошо идут дела, ведь ради них и их матери ты отказался от очень многого. Ты не придаешь этому значения, дорогой, но я никогда не забываю о том, чем ты пожертвовал, – сказала Джо, вложив руку в его ладонь с таким чувством, словно снова была девушкой, а ее Фриц пришел, чтобы сделать ей предложение.

Он рассмеялся беззаботно, как всегда, и шепнул, нагнувшись к ней за ее веером:

– Если бы я не приехал в Америку ради бедных мальчиков, я никогда не нашел бы мою Джо. Те трудные годы представляются теперь чудеснейшим временем, и я славлю господа за все то, что я, как мне казалось, потерял, ведь взамен я обрел счастье всей моей жизни.

– Миндальничают! Миндальничают! Смотрите, тут тайком предаются ужасному флирту! – закричал Тедди, заглядывая за веер в этот интересный момент, к большому смущению матери и удовольствию отца, так как профессор никогда не стыдился того, что по-прежнему находит свою жену прелестнейшей женщиной на свете. Роб немедленно вытолкнул брата в сад через одну из распахнутых застекленных дверей, но тут же увидел, как тот вскочил обратно в зал через другую, а миссис Джо сложила веер и держала его наготове, чтобы дать по рукам своему озорному мальчишке, когда тот опять подбежит к ней.

Тем временем Нат, заметив знак, который сделал ему чайной ложечкой мистер Баэр, приблизился и остановился перед ним с выражением почтительной, искренней привязанности, которую всегда испытывал к замечательному человеку, так много сделавшему для него.