Маленькие женщины

Все это в известной степени вскружило Нату голову, и, когда он сидел в блистающем здании оперы, болтал с дамами за чашечкой кофе на вечеринке для избранных или танцевал с очаровательной дочерью какого-нибудь выдающегося профессора, пытаясь вообразить, что это Дейзи, он часто спрашивал себя, неужели этот веселый светский молодой человек когда-то был маленьким бездомным уличным музыкантом и стоял под дождем у ворот Пламфильда, ожидая, когда ему откроют. Сердцем он был верен друзьям, его порывы оставались благородными, его стремления высокими, но слабая сторона натуры вышла на первый план, тщеславие увело его с прямого пути, удовольствие опьянило, и на время он забыл обо всем, кроме восторгов восхитительной новой жизни. Без намерения обманывать кого-либо, он тем не менее позволял людям думать, будто он молодой человек из хорошей семьи и с перспективами на наследство. Он немного похвалялся богатством и влиянием мистера Лори, высоким положением профессора Баэра и их процветающим колледжем, в котором получил образование. О миссис Джо было рассказано сентиментальным Frauleins[233], которые читали ее книги, а об очаровании и добродетелях его собственной дорогой Mädchen[234] поведано в доверительных беседах их полным сочувствия мамашам. Вся эта мальчишеская похвальба и невинное тщеславие, как это всегда бывает, превращались в светские сплетни, в результате чего его вес в обществе значительно возрастал, к его удивлению и радости, а так же и к некоторому стыду.

Но все это принесло плоды, которые оказались горьки, поскольку, поняв, что его считают принадлежащим к высшему классу, он очень скоро счел невозможным для себя жить на скромной квартире, которую снял по приезде, или вести тихую, заполненную учебой жизнь, как это планировали для него его друзья. Он встречал других студентов, молодых офицеров и самых разных веселых юношей и был польщен тем, что все оказывают ему хороший прием, хотя такое общение было дорогим удовольствием и часто оставляло после себя занозу сожаления, коловшую его чувствительную совесть. Он поддался искушению снять дорогую квартиру на модной улице, оставив добрую фрау Тецел сожалеть о расставании с приятным квартирантом, а фрейлейн Фогельштейн, соседку-художницу, огорченно трясти седыми кудрями и предсказывать, что он еще вернется, наученный горьким опытом.

Средств, предоставленных в его распоряжение, было вполне достаточно, чтобы покрыть все расходы и обеспечить те скромные удовольствия, которых могла потребовать его заполненная усердными занятиями жизнь, и эта сумма казалась Нату целым состоянием, хотя была меньше, чем сначала выделил ему щедрый мистер Лори. Профессор Баэр благоразумно посоветовал проявить осмотрительность, поскольку Нат не привык обращаться с деньгами, а доброму профессору было известно об искушениях, поддаться которым позволяет в этом легкомысленном возрасте туго набитый кошелек. Но все же денег Нату вполне хватало, так что он сибаритствовал в своей новой удобной квартирке и позволял многим непривычным предметам роскоши исподволь проникать в его быт. Он любил музыку и никогда не пропускал ни одного урока, но время, которое ему следовало проводить дома, усердно упражняясь, часто оказывалось растраченным на посещение театров, балов, «пивных садов»[235] или клубов – хотя никакого другого вреда, кроме потери драгоценного времени и не принадлежавших ему денег, все это ему не причиняло: у него не было пороков, и относился он к этим развлечениям как джентльмен – пока. Но постепенно начали давать о себе знать определенные перемены к худшему. Первые шаги по дороге среди роз вели вниз, а не вверх. И вскоре Ната начало преследовать странное чувство, будто он кого-то предает, и это чувство заставляло его, когда он изредка оставался наедине с самим собой, сознавать, что не все с ним в порядке, несмотря на счастливый вихрь, в котором он жил.

– Еще один месяц, и тогда я успокоюсь и возьмусь за дело, – не раз говорил он себе, пытаясь оправдать отсрочку тем, что все вокруг было ново для него, что его друзья, оставшиеся дома, хотели, чтобы он был счастлив, и что светское общество шлифует его манеры. Но проходил месяц за месяцем, и отказаться от развлечений становилось все труднее. Он не мог не принимать многочисленных приглашений от знакомых, да и плыть по течению было так легко, что он старался как можно дольше оттягивать роковой момент. На смену зимним праздникам пришли более здоровые летние развлечения, хотя Нат нашел их и более затратными, поскольку гостеприимные хозяйки усадеб, казалось, ожидали ответных знаков внимания от гостя, и экипажи, букеты, театральные билеты и прочие мелкие расходы, которых молодой человек не может избежать в таких случаях, изрядно сказывались на кошельке, поначалу казавшемся бездонным. Взяв за образец мистера Лори, Нат превратился в галантного кавалера и нравился всем, так как недавно приобретенные великосветские замашки не могли скрыть подлинную честность и открытость его натуры, завоевывавших ему любовь и доверие всех, кто его знал.