Маленькие женщины

Благодарный Нат принял оба предложения, найдя, что менее унизительно получать помощь от женщин, чем от друзей его собственного пола. Этой работе, наряду с уроками музыки для начинающих – профессор уже обещал ему найти учеников, – предстояло обеспечить ему скромное существование. Восхищенные успехом своего маленького заговора, дружелюбные соседки оставили его с веселыми словами, теплыми рукопожатиями и лицами, сиявшими чисто женским удовлетворением от сердечного поцелуя, который Нат запечатлел на каждой увядшей щеке, как единственное вознаграждение, какое он мог предложить за всю их ласковую заботливость.

Удивительно насколько светлее стал казаться после этого мир. Надежда подкрепляла силы лучше, чем вино, а хорошие начинания расцветали так же ярко, как маленькое розовое деревце, наполнявшее своим ароматом комнату, в которой Нат пробуждал сладкое эхо добрыми старыми мелодиями, по-прежнему находя своим лучшим утешителем музыку и обещая впредь быть ее более верным служителем.

Глава 14 Спектакль в Пламфильде

Для скромного историка семейства Марч так же невозможно обойтись без рассказа о театральных постановках, как для нашей дорогой мисс Йонг[241] без двенадцати или четырнадцати детей в ее интересных повестях. Так что примем это как данность и подбодрим себя, сразу перейдя от последних печальных событий к рождественскому спектаклю в Пламфильде, так как он повлиял на судьбу нескольких из наших персонажей и о нем нельзя не рассказать.

Когда колледж был возведен, мистер Лори пожертвовал из собственных средств деньги на пристройку – очаровательный маленький театр, предназначенный не только для постановок, но и для торжественных собраний, лекций и концертов. На опускающемся занавесе был изображен Аполлон в окружении муз, и, желая сделать комплимент щедрому жертвователю, художник придал греческому богу явное сходство с нашим другом, что все остальные считали великолепной шуткой. Таланты нашлись среди домашних, что позволило обеспечить театр ведущими актерами, постоянной труппой, оркестром и художником-декоратором, и на красивой маленькой сцене давались самые удивительные представления.

В моде в то время были переделки французских пьес – любопытная смесь великолепных туалетов, ложных чувств и сомнительного остроумия, лишенная какой бы то ни было жизненной правды, которая помогла бы искупить недостатки. Но миссис Джо давно хотелось поставить какой-нибудь более значительный спектакль. Легко, конечно, было требовать пьес, полных проникновенных речей и волнующих ситуаций, но очень трудно такие пьесы писать, так что она ограничилась несколькими сценами скромной сельской жизни, в которых соединилось забавное и трогательное. Она создавала роли специально для имевшихся в ее распоряжении актеров и надеялась этой маленькой постановкой доказать, что естественность и простота еще не утратили своего очарования. Ей помогал мистер Лори. Они называли себя «Бомонт и Флетчер»[242] и получали большое удовольствие от совместного творчества, так как знание Бомонтом теории драматического искусства помогало сдерживать слишком бойкое перо Флетчера, и оба льстили себя надеждой, что, в порядке эксперимента, создали цельное и проникновенное произведение.

И вот теперь все было готово. Рождественский день прошел очень оживленно: последние репетиции, приступы паники у робких актеров, поиски забытого реквизита и украшение театрального зала. Еловые лапы и ветки падуба из леса, цветущие растения из оранжереи Парнаса и флаги всех стран сделали его в тот вечер ярким и радостным в честь прибывающих гостей, главной среди которых была мисс Камерон, сдержавшая свое обещание. Оркестранты настраивали инструменты особенно тщательно, рабочие сцены расставляли декорации с непринужденностью и вкусом, суфлер героически занял место в отведенной ему душной будке, актеры одевались, то и дело роняя дрожащими руками булавки, и безуспешно пытались наложить пудру на потные лбы. Бомонт и Флетчер носились повсюду, чувствуя, что на кону их литературная репутация: приглашение на спектакль получили разные дружественные критики, а присутствие репортеров, как комаров, невозможно исключить нигде, будь то рядом со смертным одром великого человека или в дешевом балагане.

– Она приехала? – вот вопрос, который задавали все, кто находился за занавесом, и, когда загримированный Том, игравший в пьесе роль старого хирурга, пробрался, рискуя переломать свои почтенные ноги, между огнями рампы, чтобы выглянуть в щель занавеса, и затем сообщил, что видел великолепную голову мисс Камерон в ряду почетных зрителей, всю труппу охватил трепет, а Джози, ахнув, объявила, что у нее, наверняка, будет в последний момент приступ страха перед публикой – впервые в жизни.

– Я тебя встряхну, если будет, – заявила миссис Джо, которая была в таком ужасно встрепанном состоянии после многообразных трудов этого дня, что могла бы сойти за безумную Мадж Уайлдфайр[243] без всяких лохмотьев и колтуна на голове.