Маленькие женщины

– Я знаю. Но я читал так мало книг. Мне больше всего нравятся простые истории. Иногда не было ничего другого под рукой, что можно было бы почитать. Я думаю, что уже выучил его наизусть, но, похоже, никогда не устаю от этих воинственных парней, ведьм, ангелов и прелестных дам. Прочитай «Рыцарь Аслауги» и посмотришь, понравится ли тебе. Эдвальд, пожалуй, слишком уступчив, на мой вкус, но Фрода – отличный малый, а дух с золотыми волосами всегда напоминал мне о тебе.

Пока Дэн говорил, миссис Джо устроилась так, чтобы иметь возможность наблюдать за ним в зеркало, а Бесс села в большое кресло лицом к нему и сказала, подняв руки, чтобы снова завязать ленту, которой были перехвачены на затылке ее густые мягкие кудри:

– Надеюсь, у Аслауги не было столько хлопот с волосами, сколько у меня: все время они падают мне на плечи. Одну минуту – и я буду готова.

– Не завязывай их, пусть падают. Мне нравится, как они блестят, рассыпавшись. Твоя голова отдохнет от ленты, и вид у тебя, Златовласка, будет самый подходящий для истории, – попросил Дэн, употребив это давнее детское имя и сам напоминая прежнего мальчишку, чего с ним давно не случалось.

Бесс засмеялась, расправила, тряхнув головой, свои красивые волосы и начала читать, радуясь, что может слегка спрятать за ними лицо: комплименты всегда вызывали у нее робость, кто бы их ни делал. Дэн напряженно слушал, и миссис Джо, часто переводя глаза с иглы на зеркало и не оборачиваясь, могла видеть, как он жадно впитывал каждое слово, словно оно значило для него больше, чем для других слушателей. Его лицо чудесно прояснилось, и вскоре на нем уже было выражение, которое появлялось, когда что-нибудь смелое или красивое вдохновляло и трогало его лучшее «я». Это была очаровательная история Фуке о смелом рыцаре и прекрасной дочери Сигурда, которая была кем-то вроде чудесного духа. Она появлялась перед возлюбленным как в часы опасности и испытания, так и в часы торжества и радости, так что наконец стала для него постоянным проводником и стражем, воодушевляя его храбростью, благородством и правдивостью. Блеском своих золотистых волос, сиявших ему в битвах, мечтах и опасностях, она указывала путь и вела своего рыцаря к великим подвигам на поле брани, самопожертвованию ради тех, кого он любил, и победам над его собственными слабостями. А после смерти он нашел ее – прелестный дух, который ожидал его в небесах, чтобы радостно встретить и наградить.

Трудно было предположить, что из всех историй в книге эта понравится Дэну больше всего, и даже миссис Джо удивилась тому, что он воспринял мораль сказки, завуалированную тонкими образами и романтическим языком, которым она была написана. Но когда она смотрела и слушала, ей пришло в голову, что склонность к чувствительности и утонченности лежала, скрытая в душе Дэна, как золотая жила в скале, позволяя ему наслаждаться прекрасными оттенками цветка, грацией животного, очарованием женщин, героизмом мужчин и всеми нежными узами, что связывают сердца, хотя это проявлялось у него не сразу, так как ему не хватало слов, чтобы выразить вкусы и влечения, унаследованные им от матери. Страдания души и тела укротили в нем более сильные страсти, а атмосфера любви и сочувствия, окружавшая его теперь, очистила и согрела его сердце, и оно теперь жадно стремилось к той пище, которой не имело и от которой так долго отказывалось. Все это было ясно написано на его чрезвычайно выразительном лице: полагая, что никто не смотрит на него, он не скрывал жажду красоты, покоя и счастья, воплощением которых стала для него сидевшая напротив него простодушная белокурая девушка.

Осознание этого печального, однако вполне естественного обстоятельства пришло к миссис Джо вместе с болью: она чувствовала, как безнадежна эта жажда: свет и тьма были не дальше друг от друга, чем снежно-белая Бесс и черный от греха Дэн. Никакая мечта о чувстве, большем, чем дружба, не тревожила юную девушку; это было очевидно, так как она ничего не замечала. Но долго ли ждать момента, когда выразительные черные глаза выдадут правду? И тогда… какое разочарование для Дэна, какой ужас для Бесс, такой же холодной, возвышенной и благородной, как любимый ею мрамор, и с девичьей сдержанностью сторонящейся всякой мысли о любви.

«Как ужасно все складывается для моего бедного мальчика! Как могу я испортить его мечту и увести от него дух добра, который он начинает любить и к которому стремится? Когда мои собственные дорогие мальчики будут благополучно устроены, я никогда не возьмусь устраивать дела других. Все это так терзает душу, что у меня уже не хватает сил», – думала миссис Джо, сажая подкладку в рукав пальто Тедди задом наперед, до того растеряна и огорчена она была этой новой катастрофой.

Сказка скоро была дочитана, и, когда Бесс откинула назад свои кудри, Дэн спросил горячо, как мальчик:

– Разве тебе не понравилось?

– Да, очень красивая сказка, и я понимаю ее смысл, но Ундина[302] всегда была моей любимицей.