Маленькие женщины

– Конечно, она совсем как ты… лилии и жемчуга, и души, и чистая вода… Мне раньше нравился Синтрам… но я полюбил эту сказку об Аслауге, когда был… гм… когда мне одно время не везло, и она принесла мне пользу. Она внушает бодрость и такая… вроде как духовная… по смыслу, понимаешь.

Бесс широко раскрыла голубые глаза, удивленная этим стремлением Дэна к чему-то «духовному», но, кивнув, ответила лишь:

– Некоторые из этих стихотворений очень мелодичны, их можно было бы положить на музыку.

Дэн засмеялся:

– Я раньше пел последнюю из них на свой собственный мотив… иногда… на закате:

Слушая небесный хор,
Устремив свой ясный взор
На великий светлый путь,
Верный Рыцарь, счастлив будь!

– И я был счастлив, – добавил он чуть слышно, глядя на солнечные блики, танцующие на стене.

– Теперь тебе больше подойдет эта, – и радуясь, что может доставить ему удовольствие своим интересом к рассказу, Бесс прочитала своим нежным голосом:

Скорей исцеляйтесь, о раны героя!
Будь сильным рыцарь вновь!
Чтоб в час любой
Идти на бой
За честь и за любовь!

– Я никакой не герой и никогда им не стану, а «честь и любовь» мало чем могут быть мне полезны. Но не будем об этом… Почитай мне ту газету, пожалуйста. Я так ударился головой при падении, что стал настоящим дураком.

Голос Дэна звучал мягко, но лицо его снова омрачилось. Он двигался беспокойно, словно в шелковых подушках было полно шипов. Увидев, что его настроение изменилось, Бесс спокойно отложила книгу, взяла газету и начала проглядывать колонки в поисках чего-нибудь, что могло бы показаться ему интересным.

– Финансовые новости тебя не интересуют, я знаю… и музыкальные тоже. Вот тут есть об убийстве; тебе раньше нравились такие заметки, прочитать? Один мужчина убил другого…

– Нет!

Прозвучало одно лишь слово, но оно заставило миссис Джо содрогнуться, и с минуту она не осмеливалась бросить взгляд в раскрывающее все тайны зеркало. Когда она снова взглянула, Дэн лежал неподвижно, прикрыв глаза одной рукой, а Бесс с удовольствием читала новости о живописи и скульптуре для ушей, что не слышали ни слова. Чувствуя себя вором, похитившим что-то очень ценное, миссис Джо тихонько удалилась в свой кабинет, а вскоре туда за ней последовала Бесс, чтобы сообщить, что Дэн крепко спит.

Отослав ее домой с твердым намерением добиться, чтобы она оставалась там как можно чаще, мама Баэр провела час в полном одиночестве, сидя в красноватом сиянии заката и серьезно размышляя. Раздавшийся в соседней комнате звук заставил ее войти туда, и она обнаружила, что притворный сон стал настоящим: Дэн лежал, тяжело дыша, с выступившими на щеках красными пятнами, и одной рукой сжимал что-то на широкой груди. Сочувствуя и жалея его больше, чем когда-либо прежде, она сидела в маленьком кресле возле кушетки, пытаясь понять, как ей распутать этот клубок обстоятельств, как вдруг его рука соскользнула, разорвав при этом тесемку, которую он носил на шее, и на пол упал маленький футляр.

Миссис Джо подняла его и, так как Дэн не проснулся, сидела, разглядывая необычную вещицу и праздно гадая, что за амулет лежит в ней. Футляр был индейской работы и так же, как порванный шнурок, сплетен из бледно-желтой сухой травы с приятным запахом. «Я не собираюсь совать нос в секреты бедного малого. Просто починю тесемку, положу все назад и никогда не скажу, что видела его талисман». С этими словами она перевернула маленький бумажник, чтобы посмотреть, где от него оторвалась тесемка, и на колени ей из него выпал кусочек картона. Он оказался фотографией, вырезанной по размерам футляра. На ней рукой Дэна были выведены два слова: «Моя Аслауга». На мгновение миссис Джо вообразила, что это, скорее всего, одна из ее фотографий – они были у всех мальчиков, – но листок папиросной бумаги упал… и она увидела лицо Бесс, снятое Деми в давний счастливый летний день. Теперь не оставалось никаких сомнений, и со вздохом она вдвинула снимок обратно в футляр, собираясь положить на грудь Дэна так, чтобы даже никакой шов не выдал, что она узнала секрет. Но, склонившись над ним, она неожиданно увидела, что он смотрит прямо на нее с выражением, которое удивило ее больше, чем любое из странных выражений, какие она видела на этом переменчивом лице прежде.

– Твоя рука соскользнула; футляр упал, и я собиралась положить его обратно, – объяснила миссис Джо смущенно, как озорной ребенок, пойманный на шалости.

– Вы видели фотографию?

– Да.

– И знаете, какой я дурак?

– Да, Дэн, и мне так горько…

– Не беспокойтесь обо мне. Со мной все в порядке… Рад, что вы знаете, хотя не собирался вам рассказывать. Конечно, это всего лишь моя безумная фантазия, и ничего никогда из этого не выйдет. Я никогда и не думал, что выйдет. Боже мой! Да и чем мог бы быть этот милый ангел для меня, как не тем, чем был и остается… чем-то вроде мечты обо всем, что есть прелестного и доброго?