Маленькие женщины

Эта спокойная безнадежность в его взгляде и тоне огорчила миссис Джо даже больше, чем могла бы огорчить самая горячая страсть, и она смогла лишь сказать, сочувственно глядя на него:

– Это очень тяжело, дорогой, но мы не можем смотреть на это иначе. Ты достаточно разумный и мужественный человек, чтобы это понять и сохранить все в тайне. О ней будем знать только мы с тобой.

– Клянусь, так и будет! Ни словом, ни взглядом я ничего не выдам, если только смогу. Никто ни о чем не догадывается, а если никому это не доставляет неприятностей, то что плохого в моем желании хранить этот снимок и утешаться милой фантазией, которая сохранила мне рассудок в том проклятом месте?

Лицо Дэна теперь было взволнованным; он спрятал маленький потертый футляр, словно бросая вызов любой дерзкой руке, которая захотела бы отобрать у него его сокровище. Желая узнать все, прежде чем попытаться дать совет или утешить, миссис Джо сказала тихо:

– Храни его и расскажи мне все об этой «фантазии». Раз уж я наткнулась на твой секрет, скажи мне, как все вышло и как я могу помочь тебе.

– Вы будете смеяться, но мне все равно. Вы и раньше всегда узнавали наши секреты и помогали. Вы знаете, я никогда особенно не любил книги, но в тюрьме, когда дьявол изводил меня, оставалось лишь что-то делать или сойти с ума, поэтому я стал читать обе книжки, которые вы дали мне. Одна была слишком мудреной для меня, пока тот добрый священник не объяснил, как ее надо читать, но другая, вот эти сказки, была, скажу я вам, настоящим утешением. Она развлекала меня и была красива, как настоящая поэзия. Мне нравились все рассказы, и больше всего я читал «Синтрама». Видите, как затерты страницы… Потом я дошел до этой… и она вроде как подходила к другой, счастливой части моей жизни – всему тому, что было прошлым летом… здесь.

Дэн остановился на минуту, слова замерли у него на губах. Затем с глубоким вздохом он продолжил, словно ему было тяжело рассказывать глупую маленькую романтическую историю о девушке, фотографии и детской сказке – историю, которую он выдумал сам, во мраке того места, которое было таким же ужасным для него, как для Данте ад, пока он не нашел свою Беатриче[303].

– Я не мог заснуть, приходилось о чем-нибудь думать, так что стал воображать, будто бы я Фолко[304], и видел сияние кудрей Аслауги в лучах заката на стене, в отблесках лампы охранника, в узкой полоске рассвета. В моей камере был высокий потолок, и в окошко под ним я мог видеть кусочек неба. Иногда там появлялась звезда, и это было почти так же хорошо, как увидеть в небе лицо. Я придавал большое значение этому клочку голубизны, а когда проплывало белое облачко, думал, что красивее нет ничего в мире. Я понимаю, что был тогда изрядным глупцом, но те мысли и впечатления помогли мне пережить ужасный год, так что все они – святая правда для меня, и я не могу от них отречься. Милая головка в сияющих кудрях, белое платье, глаза словно звезды, приятные, спокойные манеры – все, что ставило ее так высоко надо мной, как луну в небесах… Не отбирайте у меня все это! Это только фантазия, но человек должен что-то любить, и я предпочту любить прекрасный дух, такой, как она, чем любых обычных девушек, какие могли бы полюбить меня.

Тихое отчаяние, звучавшее в голосе Дэна, поразило миссис Джо в самое сердце, но надежды не было, и она не подала ее. Однако она чувствовала, что он прав и эта безнадежная любовь может воодушевить и очистить его гораздо лучше, чем любая другая, какая, возможно, еще встретится ему в жизни. Мало нашлось бы теперь женщин, согласных выйти замуж за Дэна, если не считать тех, что станут лишь мешать, а не помогать ему в жизни, которая всегда будет для него борьбой, и было лучше идти одному к могиле, чем стать таким, каким был, как она подозревала, его отец – красивым, беспринципным и опасным мужчиной, разбившим не одно женское сердце.

– Да, Дэн. Разумно хранить эту невинную выдумку, если она помогает тебе и несет утешение, пока не появится что-либо более реальное и осуществимое, чтобы сделать тебя счастливее. Жаль, что я не могу дать тебе надежды, но мы оба знаем, что отец души не чает в дорогой девочке и она гордость материнского сердца. Даже самый совершенный мужчина, какого они смогут найти, едва ли покажется им достойным их драгоценной дочери. Пусть она останется для тебя яркой звездой, зовущей к высотам и заставляющей верить в небеса. – Тут голос миссис Джо прервался. Казалось такой жестокостью разрушать слабую надежду, которая невольно появилась на миг в глазах Дэна, что она не могла заниматься нравоучениями, когда думала о его трудной жизни и одиноком будущем. Возможно, безмолвное сердечное сочувствие было самым лучшим, что она могла предложить ему. И оно принесло ему утешение, так что очень скоро он смог снова мужественно заговорить о примирении с судьбой, и это свидетельствовало о том, насколько честной была его попытка отказаться от всякой радости, кроме бледной тени того, что для другого могло стать счастливой и осуществимой возможностью.