Маленький чайный магазинчик в Токио

– Нет-нет! Не вставай! А теперь закрой глаза и помечтай о чем-нибудь приятном…

Закрыв глаза, она почувствовала себя беззащитной и снова напряглась.

– Или о «Кит-Кат» со вкусом васаби.

Она рассмеялась и поэтому немного расслабилась.

– Это не особо приятная мысль.

– Но от нее ты улыбнулась!

– Ага.

– Подумай о том, что тебе понравилось больше всего здесь, в Японии.

С закрытыми глазами было легко перебирать в голове воспоминания последних нескольких дней, и Фиона без труда выбрала самое приятное из них: как она сидела в саду с Харукой и Сэцуко.

– Теперь мне стало интересно, о чем ты думаешь, просто выглядишь очень счастливой… Нет, не открывай глаза. Не меняй положение, о чем бы ты ни думала. Просто идеально!

– Сад Харуки. Прогулка под деревьями, – она одарила его самодовольной улыбкой. – Скажи честно, ты же почувствовал себя лучше после того, как я вывела тебя на балкон? После того, как ты несколько минут общался с природой?

Она думала, что он будет отрицать, но вместо этого он склонил голову набок и кивнул.

– Согласен. Благодарю. Я немного волновался. Это важный заказ. Ты уже сделала снимки сада Харуки?

– Как ни странно, нет…

Это ей надо было исправить.

– Теперь заведи руку за голову и проведи ладонью по всей длине волос. Почувствуй их шелковистость.

Занятая размышлениями о том, как бы ей лучше снять сад, Фиона подчинилась, вспоминая листья клена, танцующие на легком ветерке, и мягкое покачивание ветвей вишневого дерева.

– Превосходно! Все как надо! Спасибо, ты правда очень помогла.

Вздрогнув, она вернулась в реальность из своих мыслей и поспешно села, нахмурившись.

Гейб стоял к ней спиной и возился с другой камерой.

– Ты правда собираешься попросить его лечь вот так?

Гейб обернулся, его взгляд скользнул к окну, а лице появилась совершенно невинная улыбка. Словно у мальчика, которого застукали, когда он запустил руку в банку с печеньем.

– Нет. Прости. Как только ты легла, я понял, что свет падает совершенно неправильно.

– Мог бы раньше сказать. – Теперь Фиона чувствовала себя немного глупо.

– Ты же знаешь фотографов. Лошадь сдохла, а мы все никак не слезем. Думал, вот если изменить ракурс… то, может… но ничего не вышло! Так или иначе, спасибо за помощь!

Она подозрительно на него посмотрела.

– Ты же удалишь все эти снимки… да?..

– Конечно! – сказал он беззаботно и как-то слишком поспешно, а затем вернулся к просмотру сделанных фотографий, периодически кивая и проводя рукой по рту, пока их рассматривал.

– Обещаешь?

Или это глупо быть таким параноиком? В конце концов, зачем Гейбу хранить ее фотографии?

Когда прибыл актер со своей огромной свитой, весь номер внезапно наполнился людьми – было очень много поклонов. К счастью, все говорили по-английски, а рекламщица из кинокомпании (невероятно модная резкая девушка в кремовых брюках-кюлотах, ярко-красных мокасинах, носках до щиколоток и рваной футболке) со всеми ее познакомила. Фиона кивала и кланялась, когда ее представляли визажисту, его помощнику, агенту Кена, помощнице агента и стилисту, а также ее помощнице, тащившей вешалку для одежды, на которой висело по меньшей мере шесть деловых костюмов и обширный выбор повседневной одежды.

У Фионы расширились глаза при виде всех этих ненужных людей, и она повернулась к Гейбу, который просто закатил глаза и, проигнорировав всех, направился прямо к Кену.

– Привет, Кен! Рад снова тебя видеть!

– Габриэль. Здорово, что встретились!

После быстрого поклона они пожали друг другу руки, крепко и по-мужски – явно были хорошо знакомы. Было нетрудно догадаться, что эти двое хорошо друг к другу относились.

Кен был одет в темно-синий костюм, такой гладкий и шелковистый – без сомнения, чрезвычайно дорогой, и, как и предсказывал Гейб, актер держался очень спокойно и уверенно.

– Хорошо, давайте начнем! – сказал Гейб, хотя «свита» все еще суетилась: девушка-визажист расставляла кисти и различные баночки на приставном столике сбоку, стилисты перебирали вешалки на поручне, в то время как агент шептался со своим помощником.

– Я бы хотел, чтобы ты сел здесь, – Гейб подвел актера к дивану.

Одна девушка-стилист бросилась к ним, держа в каждой руке по вешалке с костюмами, и быстро затараторила по-японски. Кен покачал головой, провел пальцами по костюму на нем и снова покачал головой. Ее лицо исказилось от разочарования, но Кен улыбнулся.

Кен говорил спокойно и неторопливо, и Фиона догадалась: он пытался донести до нее мысль, что ему ничего не нужно. С возмущением на лице стилист и ее ассистентка вернули костюмы на вешалку.

Затем подошел один из визажистов с напудренной кисточкой, и Фиона вздрогнула, увидев суровый блеск в глазах актера.

Гейб поднял руку.

– Мы делаем несколько пробных снимков, – сказал он умиротворяюще. – Пока только посмотрим несколько позиций, поработаем со светом, а потом решим, как будем снимать.

Фиона заметила, что он подмигнул Кену.

Кен кивнул и заговорил со свитой, которая перестала возиться и болтать без умолку. Что бы он ни сказал, это явно их успокоило.

– Знаете что, – сказал Гейб, – почему бы всем не сделать перерыв, пока мы готовимся?