Маленький чайный магазинчик в Токио

Кен перевел и проводил всех к двери.

Губы Фионы дрогнули, когда она поняла, что эти двое просто так по-тихому очистили комнату.

– Фух, так-то лучше, – сказал Гейб. – Я слышу свои мысли. Возможно, мы сможем управиться за полчаса, Кен!

– Хорошо! Очень хорошо! – Его глаза блеснули. – А это кто?

– Это моя новая ассистентка, Фиона. И с ней не будет никаких проблем.

– Я в этом даже не сомневаюсь, Гейб, – он повернулся к Фионе с вежливым кивком. – Он бы этого не допустил. Итак, где ты хочешь, чтобы я расположился?

Следуя инструкциям Гейба, Кен откинулся на спинку дивана в точно такой же позе, которую всего сорок минут назад приняла Фиона. Но когда дело дошло до кадра, где он наклонился вперед, поставив локти на колени и глядя прямо в камеру, Фиона почувствовала внезапное воодушевление Гейба; словно по его коже пробежал творческий зуд.

Гейб переместил отражатель света в новое положение и попросил Фиону немного его приподнять, направив свет на очень красивое лицо актера. Кен одарил ее теплой улыбкой, и она застенчиво улыбнулась в ответ. Гейб был прав – у него было обаяние и не поддающаяся определению харизма.

– Прекрасно! Продолжай улыбаться Фи! Сделай вид, что она одна из твоего легиона поклонниц! Даже несмотря на то, что до сегодняшнего дня она никогда о тебе не слышала.

– Гейб! – запротестовала Фи, но Кен откинулся назад и расхохотался, легко и непринужденно, а камера щелкнула и зажужжала, запечатлевая кадр.

В течение следующих двадцати минут Гейб поддразнивал актера, который отвечал с хорошим юмором (очевидно, самоирония – одна из главных черт его характера), и все это время Гейб двигался быстро и спокойно, делая панорамные и портретные снимки, поворачивая камеру то в одну, то в другую сторону. Приседая, наклоняясь и растягиваясь в разных положениях, элегантно, как балетный танцор, несмотря на то, что фигура у него была как у регбиста. Фиона наблюдала. Неудивительно, что он стал легендой. Было что-то неуловимое в его полном контроле и чувстве цели. Он точно знал, что делает, и излучал уверенность в себе.

Он откинул волосы с лица, голубые глаза светились от энтузиазма, и она замерла – ее сердце остановилось и сжалось. Ее восемнадцатилетняя «я» не понимала и половины этого. У нее пересохло во рту, когда она взглянула на его подтянутые бедра – он присел, чтобы сделать еще один снимок, на его ловкие пальцы, держащие камеру. «Капец, капец, полный капец!»

Нет! Ей нельзя ничего чувствовать! Этот бурный прилив эмоций. Она смотрела на него, и в груди разгоралось тепло. Мускулистые плечи. Широкая грудь. Подтянутые бедра. Она запретила себе представлять, каково это: эти руки прижимают ее к этой груди. Запретила быть влюбленной, сраженной наповал этим Гейбом, черт бы его побрал, Бернеттом. Он был для нее недосягаем. Слишком искушенным. Слишком уставшим от жизни. Слишком циничным. Слишком самонадеянным. Слишком чертовски талантливым. Слишком чертовски великолепным. Слишком во всем!

Но было уже поздно… что бы ни думал ее мозг, у этого дурацкого органа, который должен был отвечать за перекачку крови по всему телу, были другие планы…

Фиона почувствовала, как по телу пробежала горячая волна и зарделись щеки, – ей стало жарко, совершенно не по себе. Она подошла к балкону и прижалась щекой к холодному стеклу. Что, черт возьми, ей теперь делать? Однажды она уже выставила себя полной дурой из-за Гейба Бернетта; ей никак нельзя это повторять.

Все и так было очень плохо – у нее помутилось сознание, но тут будто гром среди ясного неба: Гейб повернул камеру в ее сторону и щелкнул.

– Что ты делаешь?! – Ее голос прозвучал визгливо и панически.

– Извини, просто показалось, что затвор как-то заедает; решил сделать пробный снимок. Не волнуйся, получилось совершенно не в фокусе – позади тебя слишком много света.

От облегчения у нее чуть не подогнулись колени. Кто его знает, какое у нее там выражение лица. С этого момента ей придется быть очень осторожной с Гейбом, чтобы не выдать себя. Это же не любовь, просто увлечение, и оно пройдет, как только она уедет. Нужно было только пережить следующую неделю. И, конечно, она могла бы придумать множество стратегий, чтобы его избегать. Провести день в чайном магазине с Сэцуко. Поучаствовать в чайной церемонии с Харукой. Еще оставалась поездка на гору Фудзи, но теперь-то она знает, с чем столкнулась, поэтому могла бы придумать какие-то барьеры, сохранять бдительность, держать дистанцию и т. д. и т. п.

– Фи, ты слушаешь?

Она снова покраснела, осознав, что Гейб и Кен пристально на нее смотрят.

– Извините, у меня немного закружилась голова.

Она не лгала. Ее пульс только приходил в норму.

Кен вскочил с дивана, а Гейб взял ее за локоть и помог сесть. Секундой позже актер сунул ей в руку стакан с водой, а Гейб присел на корточки перед ней, держа ее ладонь в своей руке.

– Ты немного раскраснелась, как себя чувствуешь?