Маленький друг

Маленькая чернокожая старушка в соломенной шляпке и платье с пояском только покосилась на Гарриет, но ничего не ответила и даже головы в ее сторону не повернула. Губы у нее были плотно сжаты, лицо суровое. Она медленно проковыляла к крыльцу, поднялась по ступенькам, постучала.

– Мисс Эдит тут? – спросила она, прижав ладонь ко лбу, пытаясь разглядеть что-то сквозь сетку.

На мгновение замешкавшись, Гарриет плюхнулась обратно на качели – пораженная, с заполыхавшими от обиды щеками. Одеан была старая и ворчливая, и Гарриет редко удавалось с ней поладить, но ближе нее у Либби никого не было, и вели они себя точь-в-точь как старая семейная пара – так же ссорились (в основном, из-за кошки Либби, которую Одеан на дух не переносила) и так же, любя, по-приятельски сносили друг друга – поэтому, едва Гарриет ее увидела, как сердце у нее рванулось вон из груди.

После того как умерла Либби, Гарриет даже и не вспоминала об Одеан. Она жила в “Напасти” еще с незапамятных времен, когда они с Либби были еще совсем молоды. Куда же ей теперь идти, что ей теперь делать? Одеан была старенькая, дряхлая, больная, да еще (часто жаловалась Эди) по дому от нее особой помощи не было.

На веранде все засуетились.

– Вот она! – сказал кто-то и посторонился – наружу бочком протиснулась Тэт.

– Одеан! – воскликнула она. – Ты ведь помнишь меня? Я сестра Эдит.

– Почему никто мне не сказал про мисс Либби?

– О Господи… Ох, Одеан, – она обернулась, смущенно, пристыженно глянула на веранду. – Мне так жаль. Но ты заходи, заходи!

– Мэй Хелен, которая у мисс Маклемор работает, вот она мне пришла и сказала. За мной-то никто не приехал. А вы ее уж вон схоронили.

– Ох, Одеан! Мы подумали, у тебя ведь телефона нет.

В наступившей тишине раздалось громкое чириканье синицы – четыре звонких, прыгучих, приветливых трели.

– Могли бы и приехать за мной, – голос Одеан дрогнул. Красновато-коричневое личико осталось бесстрастным. – Домой ко мне приехать. Вы знаете, где я живу, я на Пайн-Хилл живу. Уж могли бы одолжение сделать.

– Одеан. Ох, господи, – беспомощно сказала Тэт. Она сделала глубокий вдох, оглянулась по сторонам. – Прошу тебя, зайди хоть на минутку, присядь.

– Нет, мэм, – сухо отозвалась Одеан. – Благодарствую.

– Одеан, прости, ради бога. Мы не подумали.

Одеан смахнула слезинку.

– Пятьдесят пять лет я проработала у мисс Либ, а мне никто и словечком обмолвился, что она в больнице.

На миг Тэт закрыла глаза.

– Одеан. – Ужасная тишина. – Какой кошмар. Нам нет прощения.

– Я, значит, целую неделю думаю, что вы себе в Южной Каролине и мне в понедельник на работу. А она уже вон в земле лежит.

– Прошу тебя, – Тэт положила руку Одеан на плечо. – Подожди здесь, а я сбегаю за Эдит. Подождешь? Всего минуточку?

Она упорхнула в дом. Гости на веранде снова начали негромко переговариваться. Одеан, не меняясь в лице, отвернулась и уставилась куда-то за горизонт. Кто-то – какой-то мужчина – сказал нарочито громким шепотом:

– Похоже, денег хочет.

Гарриет вспыхнула. Одеан даже глазом не моргнула, не шевельнулась, так и стояла с безучастным видом. На фоне больших белых людей в выходных костюмах она казалась очень маленькой и невзрачной: одинокая птичка-королек в стае скворцов. Хили слез с качелей и с откровенным интересом следил за происходящим.

Гарриет не знала, как поступить. Ей хотелось подбежать к Одеан, встать рядом – Либби бы это точно одобрила, но вид у Одеан был не слишком приветливый, не слишком дружелюбный и, по правде сказать, даже устрашающий – и Гарриет испугалась. Вдруг на веранде все задвигались, хлопнула дверь, и Эллисон безо всякого предупреждения кинулась Одеан на шею, да так, что старушке, которая выпучила глаза от такого внезапного натиска, пришлось хвататься за перила, чтобы через них не перевалиться.

Эллисон так захлебывалась в рыданиях, что даже Гарриет стало страшно. Одеан выглядывала у нее из-за плеча, но Эллисон в ответ так и не обняла, и объятьям явно была не рада.

Эди вышла на крыльцо.

– Эллисон, ну-ка, домой, – сказала она и, схватив ее за плечо, резко развернула к двери. – Живо!

Эллисон, пронзительно вскрикнув, вырвалась у нее из рук и выбежала во двор, промчалась мимо качелей, мимо Хили с Гарриет и нырнула в сарай. Послышался грохот, жестяной перестук, похоже, свалились со стены грабли, когда она хлопнула дверью.

Хили проследил за ней взглядом, сказал спокойно:

– У сестры твоей, подруга, крыша съехала.

С веранды доносился голос Эди – четкий и громкий, словно она выступала перед публикой – сдержанный голос, в котором, однако слышалось волнение и даже как будто паника.

– Одеан! Молодец, что пришла! Зайди хоть на минутку.

– Нет, мэм, уж не стану вам мешать.

– Глупости! Мы тебе очень рады!

Хили пнул Гарриет.

– Слушай, – спросил он, кивнув в сторону сарая, – а чего это она?

– Боже милосердный! – отчитывала Эди застывшую на пороге Одеан. – Ну хватит! Заходи сейчас же!