Малый дом в Оллингтоне. Том 1

Джон Имс остановился: ему показалось, что он узнал голос графа и что в этом голосе выражалось отчаяние. Вслед за тем весьма близко от него раздался рев быка, поэтому Джонни подбежал к воротам огороженного пастбища и, нисколько не думая о том, что делает, перелез через них и сделал несколько шагов к центру поля.

– Э-э-эй! – вскричал граф. – Вот и еще человек. Давай! Давай!

В непрерывающихся криках графа едва ли можно было уловить связную речь, но Имс ясно понимал, что граф просил помощи, находясь в самых опасных обстоятельствах. Бык скачками подступал к своему господину, как будто решившись непременно поднять на рога его сиятельство, и при каждом таком приближении граф быстро отступал на несколько шагов, но отступал, ни на минуту не спуская глаз со своего неприятеля, и, пока животное приближалось, размахивал перед собой длинной тяпкой, которую держал в руке. Таким образом, довольно успешно отступая, граф не имел возможности придержаться прямого направления и двигаться к воротам, так что ему угрожала величайшая опасность быть прижатым быком к изгороди.

– Давай! Давай! – кричал граф, мужественно выдерживая натиск, хотя и не надеясь пожать лавры победы. – Давай! Давай, говорю! – повторил он, остановясь на полпути и продолжая размахивать тяпкой, он воображал, что этими воинственными жестами наведет страх на животное.

Джонни Имс храбро ринулся на помощь графу, как он побежал бы на помощь всякому поселянину. Это был человек, которому, в тот период его жизни, быть может, я несправедливо приписал бы весьма большую храбрость. Он боялся многих вещей, которых мужчина не должен бы бояться, но никогда не боялся получить рану или переломать себе кости. Когда Кредль бежал из дома в Буртон-Кресценте, украдкой пробираясь через коридор на улицу, он делал это потому, что страшился Люпекса, думая, что Люпекс ударит его, будет пинать ногами или сделает что-то еще весьма неприятное. Джон Имс тоже пожелал бы дать деру при подобных обстоятельствах, но он пожелал бы этого, собственно, потому, что ему не хотелось бы, чтобы в таком затруднительном положении на него устремлены были взоры всех обитателей дома, и потому еще, что воображение рисовало ему все ужасы картины, в которой полисмен тащит его прочь, с подбитым глазом и разорванным платьем. Здесь же никто не смотрел на него, здесь не было полисменов. Поэтому он бросился на помощь графу, размахивая тростью, с криками едва ли не громче мычания самого быка.

Животное, увидев, что с ним поступают коварно, и что число врагов его удвоилось, в то время как на его стороне вовсе не было подмоги, остановилось на минуту, негодуя на несправедливость человеческого рода. Бык встал как вкопанный и, вздернув голову кверху, в диком реве выразил свою жалобу.

– Не подходите к нему! – вскричал граф, почти задыхаясь от усталости. – Держитесь от него подальше! Хоп! Хоп!

И снова начал размахивать тяпкой, вытирая время от времени задней стороной ладони пот, крупными каплями выступавший на лице.

В то время как бык оставался неподвижным, размышляя о том, не будет ли бегство при подобных обстоятельствах благоразумнее и предпочтительнее удовлетворенному бешенству, Имс налетел на него с намерением нанести удар по голове. Граф, заметив это, сделал тоже шаг вперед и занес тяпку над головой животного, поближе к глазам. Но бык не мог вынести подобного оскорбления. Он хотел сделать окончательный приступ, нагнув голову по направлению к Имсу, он вдруг с той нерешительностью, которая непростительна и даже позорна не только в быке, но и в полководце, изменил свое намерение и направил рога на другого врага. Следствием этого маневра было то, что бык проскочил между обоими врагами, так что граф и Имс очутились позади его хвоста.

– Теперь к воротам! – вскричал граф.

– Только тихонько, не торопитесь, не бегите! – сказал Джонни, принимая в минуту опасности тон советника, тон, который при других обстоятельствах показался бы графу весьма странным.

При этом случае граф нисколько не оскорбился.

– Хорошо, – сказал он, отступая к воротам.

Между тем бык снова обратился к нему, граф сделал прыжок, замахал руками и направил свою тяпку прямо против неприятеля. Имс, сохраняя позицию немного в стороне от своего друга, низко наклонился и бил тростью землю, как будто вызывая животное на бой. Бык видел этот вызов, стоял неподвижно, ревел и наконец решился напасть.

– Отступайте к воротам! – вскричал Имс.

– Эй! Эй! Хоп! Хоп! – кричал граф, пятясь назад.

– Теперь перескакивайте, – сказал Имс, когда оба они придвинулись к углу поля, где стояли ворота.

– А вы что будете делать? – спросил граф.

– Я брошусь к изгороди направо.