Малый дом в Оллингтоне. Том 1

Сама Лили была очень счастлива. Я не буду отрицать, что она испытывала немалое удовольствие от сознания, что ей завидуют. Подобное чувство с ее стороны весьма естественно, как бывает у всех мужчин и женщин, которые убеждены в том, что прекрасно устроили свои дела. Кросби был, по ее же словам, ее птичкой, ее добычей, которую она подстрелила из собственного ружья, результатом проявленных ею способностей, которыми она обладала, счастьем, с которым она должна жить и, если возможно, наслаждаться им до конца своих дней. Лили вполне сознавала всю важность своего подвига и как нельзя основательнее размышляла о своем супружестве. Чем больше она думала об этом, тем более убеждалась, что действовала превосходно, и тем более довольной становилась. А между тем она знала также, что тут был риск. Тот, кто сейчас был для нее всем на свете, мог умереть и мало того – мог оказаться совсем не таким человеком, которым казался, он мог охладеть и бросить ее, дурно обращаться с ней. Но Лили решилась положиться во всем на судьбу и с этой решимостью не допускала ни малейшей возможности к отступлению. Ее корабль должен был выплыть на средину океана, скрыться из виду безопасной гавани, из которой вышел, а ее армия должна выиграть сражение без всякой другой надежды на свое спасение, кроме той, которую доставляет победа. Всему свету предоставлялось полное право узнать, что она любила его, если только свет осведомился бы об этом. Она торжествовала, гордилась своим нареченным и не скрывала даже от самой себя этой гордости.

Мистрис Имс была в восторге от их посещения. Со стороны мистера Кросби было весьма мило навестить такую бедную, всеми забытую женщину, как она. Мило это было и со стороны капитана Дейла и прелестных девушек, у которых теперь так много радостей дома, в Оллингтоне! Пустые вещи, которые считаются другими за обыкновенную учтивость, мистрис Имс принимала как большую милость.

– Как здоровье мистрис Дейл? Надеюсь, что она не утомилась после того вечера, когда мы задержались у нее в гостях до такого непозволительно позднего времени?

Белл и Лили уверили старушку, что их мать не чувствовала ни малейшей усталости. После этого мистрис Имс встала и вышла из комнаты под предлогом позвать Джона и Мэри, но в действительности, с намерением принести в гостиную пирог и сладкое вино, которые хранились под замком в маленькой комнатке.

– Давайте не будет оставаться здесь надолго, – прошептал Кросби.

– Нет, не будем, – сказала Лили. – Но, мистер Кросби, если вы приехали навестить моих друзей, вы не должны торопиться.

– Вы не торопились уезжать от леди Джулии, – сказала Белл, – позвольте же и нам в свою очередь не торопиться.

– Тем более что мистрис Имс не станет говорить об исполнении наших обязанностей и о том, что красота – вещь опасная, – заметила Лили.

Мэри и Джон вошли в гостиную до возвращения матери, потом вернулась мистрис Имс, а спустя несколько минут явились вино и пирог. Конечно, все это происходило как-то скучно, ведь никто из компании, по-видимому, не чувствовал себя свободно. Мистрис Имс и ее дочь не привыкли видеть в своем доме таких важных людей, каким старался показать себя мистер Кросби, бедный Джон оставался безмолвным от сознания своего жалкого, ничтожного положения. Он не отвечал еще на письмо мисс Ропер и не решил еще, отвечать или нет. Очевидное счастье Лили не рождало в нем той радости, которую он должен был испытывать, как ее друг детства. Честно говоря, он ненавидел Кросби и признавался в этом не только самому себе, но и сестре, и притом нередко, а особенно после вечера у мистрис Дейл.

– Я тебе вот что скажу, Молли, – говорил он. – Я бы вызвал на дуэль этого человека, лишь бы представился повод.

– Как! Чтобы сделать Лили несчастной?

– Она никогда не будет с ним счастлива. Я уверен, что нет. Я не хочу причинить ей какой-нибудь вред, но, право, дрался бы с этим человеком на дуэли, да не знаю, как бы устроить это.

И потом ему приходило на ум, что если они оба погибнут в подобной схватке, это стало бы единственным приемлемым выходом из создавшегося положения. Этим путем он избавился бы также от притязаний Эмилии, другого выхода в настоящую минуту не предвиделось.

Войдя в гостиную, Джонни пожал руку всем оллингтонским гостям, но при пожатии руки Кросби у него, как он впоследствии говорил своей сестре, по всему телу пробежали мурашки. Кросби, посматривая на Имсов, как-то скованно и неловко сидевших в своей собственной гостиной, решил для себя, что его жена по приезде в Лондон должна как можно реже видеться с Джонни. Он решил это не из ревности, но от неприязни к молодому человеку. Кросби узнал от Лили все – или, по крайней мере, все, что знала Лили, – и видел во всем этом лишь повод для шуток. «Пожалуйста, Лили, не встречайтесь с ним слишком часто, – говорил он ей. – Ради того, чтобы он не выставлял себя ослом». Лили доверила ему все свои чувства, рассказала ему все, что могла, а между тем он вовсе не замечал, что Лили действительно питала теплые чувства к молодому человеку, которого он ненавидел.