Манаус

И они продолжили плыть вниз по Напо, а линия горных вершин Анд, на которую в течение всего этого времени возлагали свои самые сокровенные надежды, постепенно скрылась из вида. На всем пути им постоянно попадались мертвые тела, а однажды, в густых зарослях кустарника на левом берегу, на берегу аука, им показалось, что увидели группу воинов, покрытых боевой раскраской. Но если там кто-то и был, то при их приближении они спрятались с такой быстротой, словно их проглотила земля, и путешественники пришли к выводу, что то было лишь видение, не более чем галлюцинация.

– Если карта не врет, то скоро доберемся до границы, и затем с левой стороны будет устье Агуарико, – объяснил Аркимедес. – По этой реке сможем опять добраться до Путумайо, и оттуда придется искать способ, как выбраться через Колумбию.

– Именно этого от нас и ждут эквадорцы, там они и будут нас поджидать. Хватит придумывать: отсюда нет другого выхода, кроме этого. Самое главное – пересечь границу, чтобы никто не заметил нас. Придется плыть ночью, придется рискнуть, несмотря на мели и стремнины. Хотя, река выглядит достаточно широкой и глубокой.

Гребли всю ночь и пред самым рассветом на правом, высоком берегу – теперь хорошо охраняемая территория аука – показались хижины, едва различимые во мраке, несмотря на то, что в небе сиял растущий месяц, освещая все вокруг призрачным, неверным светом и кое-где в хижинах горел огонь. Проплыли мимо, стараясь изо всех сил не издавать ни звука. Затем прошли перед небольшим, одиноко стоящим постом, располагавшимся рядом с тем местом, где впадала неширокая речушка, обозначающая границу между Эквадором и Перу. Напо была здесь полноводная и спокойная, русло реки широкое и спускаться по течению не представляло большого труда, пока с левой стороны не появилось устье Агуарико, чьи бурные воды несли с собой стволы вырванных деревьев и сучья. Пришлось отчаянно маневрировать, чтобы избежать столкновения легкой пироги со всем этим мусором и не повредить лодку.

Но после нескольких минут напряжения и страха пришло понимание того, что этот поток, все-таки, больше помогал им, ускорив их продвижение вниз по реке и унося прочь от границы.

И теперь их уже беспокоила не встреча с эквадорской армией, а мысль, что они снова попали в огромную амазонскую тюрьму, из которой почти что выскользнули, и вернулись туда с одной лишь целью: добраться до самого ее сердца – до Манауса.

И подтверждение тому, что они опять находятся внутри этой зеленой тюрьмы, получили, когда проходили одну из речных стремнин – два выстрела прозвучало со стороны прибрежных скал. Но река пронесла их мимо с такой скоростью, что стрелявший не смог прицелиться как следует. Они обернулись на звук выстрелов и успели разглядеть хижину и трех человек у ее порога. Расположение этой хижины, наличие там энергично жестикулирующих людей и стрелка среди камней указывало на то, что это был один из сторожевых постов на подступах к каучуковым плантациям. Исходя из увиденного, Говард сделал логичное предположение, что охранники были готовы перехватить любого, кто осмелился бы подняться вверх по реке через стремнины, но тот факт, что они двигались в противоположном направлении, спускались вниз по течению, застал их врасплох. Все тюрьмы устроены таким образом, чтобы лишить тех, кто находится внутри, любой возможности убежать, но эти меры не очень-то мешают тем, кто решился проникнуть снаружи внутрь.

Спустя три дня, проснувшись, они увидели сидящего перед ними грязного старика. Он сидел на стволе дерева, задумчиво разглядывал их и курил почерневшую трубку.

Говард сразу же вскочил на ноги и направил на незнакомца револьвер, но тот даже не пошевелился.

– Кто ты такой? – спросил Говард.

– Себастьян. А ты?

– Какой еще Себастьян?

Человек очень удивился подобному вопросу и черенком трубки задумчиво поскреб голову, словно пытался вспомнить что-то.

– Да никакой… Просто Себастьян, – повторил он. – Себастьян – «Тот, кто с трубкой».

Говард вначале занервничал, но видя, что старик не представляет никакой опасности, все же спрятал револьвер.

– Ну, хорошо, пусть будет так – старик с трубкой. Что ты здесь делаешь? Почему шпионишь?

– Ничего я не шпионю, – обиженно пробормотал старик. – Подчищал свои деревья, как это делаю каждое утро, и вас увидел. Вам бы следовало выставить часового, нашел бы вас кто-нибудь другой – порубил бы на куски, – и указал на длинное мачете, каким пользуются сборщики каучука, что лежало на земле рядом с ним.

– И на кого ты работаешь?

– Что за вопрос!? Конечно же на Аранью. Здесь весь мир работает на братьев Аранья. Им здесь принадлежит все: каучук, золото, бразильские орехи, индейцы, белые, лодки и фактории…

– Ты раб?

– Естественно, что раб, – ответил старик с таким видом, словно заданный вопрос был совершенно идиотским. – Стал бы я здесь гнить, если бы был свободен?

Аркимедес слушал все это и заодно начал раскладывать костер, чтобы приготовить завтрак. Прежде чем зажечь огонь, обернулся к старику и спросил:

– Могу я развести огонь, не привлекая внимания?