Манаус

За пару часов закончили плот, погрузили на него все свое имущество, спустили на воду, и течение понесло их вниз по реке, но плыли недолго – наступала ночь. Без помощи Рамиро и его «кошачьих» глаз, способных видеть в темноте, они не осмелились спускаться по реке в темноте, справедливо опасаясь налететь на мель или на затонувший ствол дерева. Аркимедес припомнил случай: как-то один из сборщиков каучука, вот также ночью, плыл по Курикуриари по каким-то делам своим и вовремя не заметил одно из таких затопленных деревьев. Острый, как копье, сук торчал из воды на высоте около метра, и такова была сила течения, что сук этот пронзил его грудь насквозь. Пирогу река потащила дальше, а труп так и остался висеть на дереве в течение нескольких дней, представляя из себя зловещее зрелище. Вначале пираньи обглодали его ноги, затем кайман съел часть его торса, а под конец ястребы обклевали остатки мяса и то немногое, что от него осталось, наконец-то свалилось в воду, и река унесла прочь.

Этой ночью спали мало и плохо. Едва забрезжил рассвет, и стало видно реку, поплыли дальше. Когда солнце поднялось, из-за поворота появилась пирога, а в ней находилось два индейца, мирного вида. Плыли он вверх по течению, вдоль левого берега. Наведя на них ружье, Говард заставил подойти ближе. Жестами показал, что забирает пирогу, а взамен отдал им одно ружье, пригоршню патрон, кое-что из одежды и старые башмаки. Башмаки индейцам не понравились, а все остальное они оценили по достоинству и остались довольны сделкой. Но на самом деле выбора у них не было: белые были настроены решительно и забрали бы пирогу так или иначе.

Обмен был совершен, и, перебравшись в лодку, они поплыли дальше, а индейцы остались позади, борясь с течением и с неуклюжим плотом, чтобы продолжить прерванный таким неожиданным образом свой путь вверх по реке.

На следующий день в реке начали появляться человеческие трупы. Еще они свешивались с ветвей деревьев на всем протяжении территории аука вдоль правого берега и были там и белые, и индейцы – без какой-либо дискриминации по происхождению, цвету кожи или волос – перед смертью от рук индейцев все были равны.

На телах виднелось множество ран от копий. Падальщики уже начали кружить над ними. Некоторые, вцепившись острыми когтями, вырывали куски мяса, и вся река, на протяжении многих километров, напоминала зловещий пир, на который собрались сотни и сотни черных птиц.

– Рамиро начал свою работу, – прокомментировал Говард с мрачным видом. – Стоит держаться левого берега, и будем надеяться, чтобы индейцы не вышли за границы своей территории.

Они продолжили свой путь вниз по реке, то тут, то там попадались мертвые тела, и не видно было ни одной живой души, словно сельва превратилась в огромное кладбище. Над джунглями повисла неестественная, жуткая тишина, даже вездесущие, никогда не замолкающие попугаи и скандальные обезьяны куда-то исчезли, будто испугались происходящего и предпочли укрыться в самой глубине леса.

Но в глубине души Аркимедес был доволен, потому что эта резня пошла им лишь на пользу. Весь этот регион был настолько взбудоражен и перепуган непонятным и страшным поведением индейцев-аука, что ни людям Араньи, ни эквадорским властям уже не было никакого дела до трех беглецов, спасавших свои собственные жизни.

Этим вечером с левого берега им открылась другая река, что впадала в Напо, широкая и бурная. При впадении в Напо она разделялась на два «рукава», а между ними располагался небольшой остров. По карте, которую Клаудия осмотрительно забрала у убитого лейтенанта, они определили, что река называется Кока, и спускается она с далекого горного склона, чей силуэт можно было отчетливо рассмотреть на горизонте в направлении на север.

– Если нам удастся подняться по этой реке… – предположил Аркимедес, – то, добравшись до ее истоков, пересечем горы и одним скачком окажемся у Кито. Судя по карте, от истоков Кока до Кито не больше ста километров.

– Никогда и никому, за исключением одного испанца, открывшего Амазонку, не удавалось даже спуститься вниз по этой реке, не говоря уж о том, чтобы подняться по ней, – ответил Говард. – Где-то я читал, что в той экспедиции участвовало около пяти тысяч человек и четыре тысячи погибли в пути, только пятьдесят человек сумели добраться до этих мест. Чтобы преодолеть те триста километров, отделяющих нас от Кито, потребуется года два, не меньше, и вероятность того, что мы погибнем в пути – процентов девяносто.

– Да, но куда мы направляемся, там тоже нас не ждут с распростертыми объятиями.

– Но, по крайней мере, они покончат с нами быстро. Лично я предпочитаю Аранью и даже самого Сьерру, чем те джунгли, что лежат вверх по этой реке.